Летящий и спящий (сборник)

«Жигули» унеслись, будто кто гнался за ними. Похоронили бедного Джима, а ведь я его тоже знал. «Боюсь уходить из дома, — говорит наша знакомая. — Вернусь, а никто не встречает».

ГНЕЗДО ПУЛЕМЕТЧИКА

Он явно был королем бомжей: шляпа набекрень, седина, рваные джинсы, туфли, тускло поблескивающие, — все-таки от него несло сладким и затхлым: запах давно немытого тела. И заросший пестрыми клочьями затылок тоже выдавал его — с головой, как говорится.

Она была девушка с вокзала.

— Где ты живешь?

— Выше.

— На чердаке?

— Еще выше. — Он показал на неясную проплешину света в темном небе там, над крышей.

— Шутишь?

— Возьмешь две бутылки, приглашаю, сейчас и поедем. Ко мне, в резиденцию.

Действительно, на чердаке он зажег свечку, как Гаврош внутри слона, обнаружилась лесенка вверх в какое-то еще помещение. Поднялись, озарилась зыбким и темным светом, скорее всего, кабина с двумя окнами, внутренность башенки. В остальном все было обыкновенно. На полу лежал продавленный матрас в цветочек, как только затащил. На стуле — кипой иллюстрированные журналы с помойки.

Вместо пепельницы — здоровенная банка из-под краски и бутылки…

Потом она смотрела. Вниз на вокзал: ряды фонарей по перронам. Электронные часы наравне светятся и погоду показывают 15 градусов. Тепло. Дальше теснились крыши и деревья, тускло золотилась луковица церкви. Свет затененной луны исподволь скользил по ней. И вдруг она вспыхивала (блаженное чье-то воспоминание).

Снова посмотрела вниз и увидела: тоненькая фигурка скользит к стоянке такси. Вот ее платок на плечах, и пальто узнать можно. Да это же она сама. Сейчас подойдет к хозяину, делиться будет с толстомордым. Жалко себя стало. И денег жаль. Крикнуть бы: «Иди сюда, дура!» Не услышит отсюда. А вон и электричка, последняя, как раз до Петушков довезет.

Слезы текли из ее размазанных глаз, оставляя следы на щеках. Он был галантен — король бомжей. И налил вина полную пивную кружку (украденную).

— Раньше, — рассказывал он, — здесь сидел пулеметчик.

— А зачем? — улыбнулась сквозь слезы.

— Рассказывают, вся Москва была поделена на секторы, секретно. Чтобы все простреливалось насквозь. Всюду были башенки, отдельные секции чердаков, окна на верхних этажах оборудованы. И когда праздник или какой-нибудь Кастро приезжает, здесь пулеметчика сажали.

— Кого расстреливать?

— Ну, вы, нынешние, ничего в политике не смыслите.

— На хуя она нам нужна? Всё надоело.

— А если покушение или еще что-нибудь? Вот он тут и сидел. И бутылка спирта сбоку — положено было для бодрости. Один бывший летчик мне рассказывал. Чуть что…

Король показал: он оперся локтями о подоконник и затрясся, застрочил: тра-та-та-та-та!

— А сейчас мы живем — кому жить негде. Эх, был бы я этим пулеметчиком…

— Хорошо у тебя в замке. А мне еще работать. Не буду сегодня, — сказала она решительно.

— От толстуна попадет.

— Ну и пускай.

УТРО ДЕКАБРЯ

Темно с утра.

…просто как ребенок: сразу обеими ногами влез в левую штанину, а правая сбоку болтается. Стыдно взрослому человеку, такая мелкая досадная оплошка. Еще и думать про это. С другой стороны, с кем не случается!

…это могло быть и с женщиной. Но юбку они натягивают сверху. А разве не опускают вниз и ступают, как в воду, будто пробуя — холодна ли?

…вообще себя контролировать.

…сразу втиснуться в чужую жизнь, даже не примерить. Обеими ногами в одну штанину… над собой усмехнулся.

…даже когда снова надел брюки — теперь нормально, ощутил какое-то неудобство. Вот оно что. Перемешалось. Ночь вступила в день — отодвинула утро. И образы сна еще витают в реальности. Непонятно, был ли у своей любовницы в темной и тесной — сладко и томно вспомнить — квартире. Или она сейчас войдет уже в качестве жены — и вспоминать не хочется, поссорился вчера. Уснул у себя в кабинете.

Темно еще потому. Снега нет.

Вот еще что. На столе стакан, похожий на кубик, полон светом или жидкостью, изнутри светится.

РЫБА

(ранние рассказы)

ТРИ ПАРЫ

Однажды женились три пары. И пришли к Верховному Существу, потому что это были не совсем обычные пары — у каждой были свои проблемы.

Юноша-магометанин женился на своем отражении в зеркале.

Мышонок женился на норке, в которой жил.

Жизнь женилась на Смерти.

Прежде чем записать их в книгу браков, которые заключаются на небесах, Верховное Существо спросило юношу:

— Почему ты берешь замуж за себя свое отражение?

— Потому что я вижу совершенство, и мне бы хотелось быть с ним вечно рядом, — скромно потупив глаза, отвечал юноша. — Но по закону шариата я должен иметь еще две жены, а мне вовсе не хотелось бы видеть в своем доме посторонние лица.

— Поставь три зеркала, и у тебя будут три жены, какие тебе надо, — посоветовало Верховное Существо.

— А почему ты, мышонок, женишься на своей норке? — спросило Оно мышонка.

— Я хотел бы всю жизнь бегать в норку — и обратно, в норку — и обратно! — пылко воскликнул мышонок.

— Шалун, — погрозило ему Верховным Пальцем Верховное Существо.

— Мы будем плодиться и размножаться, плодиться и размножаться… Но на что будут похожи наши дети? — озабоченно сказал мышонок.