Лев Троцкий

Особое внимание Троцкий уделил аграрной части программы, посвятив ей два выступления. В одном он отстаивал необходимость ограничиться аграрными требованиями, направленными против остатков крепостного права, но не создавать некую программу «аграрного социализма». «Это — задача социалистов-революционеров», — с оттенком пренебрежения бросил оратор.[124] Вслед за Троцким выступил Ленин примерно с тех же позиций.[125] Второе выступление по аграрной части было в основном посвящено требованию возвращения крестьянам так называемых земельных отрезков, то есть участков земли, которыми они владели до реформы 1861 года и которые были у них отобраны при освобождении. Поддерживая этот лозунг, Лев в то же время оставлял простор для выдвижения более широких требований. Он утверждал, что на Западе крестьянство уже исчерпало свою революционную роль. «У нас положение иное. В наступающий революционный период мы должны связать себя с крестьянством, — как в интересах крестьянской бедноты, так и в интересах пролетариата». Он призывал партию к работе в крестьянской среде не с «дальновидной осторожностью», а к «дерзости, дерзости и дерзости».[126] При всей декларативности и ораторской напыщенности заявления, носившего общий характер, нельзя не видеть, что оно свидетельствовало о признании активной роли крестьянства как движущей силы революции. И в этом вопросе позиция Троцкого, совпадавшая во время съезда с позицией Ленина, через некоторое время претерпит существенные изменения.

Идиллия во взаимоотношениях между Лениным и Троцким, однако, приближалась к концу, хотя Крупская выражала убеждение Ильича, что у Троцкого не могут возникнуть какие-либо колебания.[127]15 августа на утреннем заседании, проходившем под председательством Троцкого, началось обсуждение проекта устава партии. Почти сразу возникли дискуссии по поводу двух формулировок первого параграфа, представленных Лениным и Мартовым. Разница казалась небольшой. Ленин требовал участия каждого члена партии в работе одной из подпольных парторганизаций. Мартов соглашался на поддержку членами партии таковых, допуская, что некоторые партийцы не будут непосредственно участвовать в нелегальных организациях, но будут руководствоваться их указаниями или оказывать партии содействие под руководством одной из ее организаций. Троцкий с полным основанием полагал: «Непосредственного практического значения это противоречие не имело, так как правом решающего голоса по обеим формулам наделялись только члены нелегальных организаций. Тем не менее, две расходящиеся тенденции были несомненны».[128] Действительно, на первых порах казалось, что происходит то, что в английской поговорке называют hair-splitting («расщеплением волоса»), то есть споры по поводу почти ничего не значащих расхождений.

Вначале Троцкий выступал осторожно, но с самого начала критически по отношению к ленинской формуле. «Я опасаюсь, что формула Ленина создает фиктивные организации, которые будут давать лишь своим членам ценз, но не будут служить средством партийной работы», — говорил он.[129] Поначалу Ленин довольно вяло защищал свою позицию, но постепенно пришел в состояние возбуждения, отказываясь от каких-либо компромиссов, превращая мелкое разногласие в предмет принципиальных расхождений, руководствуясь в значительной степени собственной амбицией. «За кулисами шла борьба за каждого отдельного делегата, — вспоминал Троцкий. — Ленин не щадил усилий, чтобы привлечь меня на свою сторону». «Старик», как стали называть Ленина уже в это время, пригласил Троцкого на прогулку вместе с большевиком П. А. Красиковым, человеком недалекого ума, но очень грубым,[130] который давал во время гулянья настолько бесцеремонные характеристики редакторам «Искры», что даже Ленин, сам весьма грубый и безапелляционный человек, при этом морщился, «а я содрогался».[131]

Решено было провести закулисное совещание «искровцев», на котором председательствовал Троцкий. Попытка найти выход из тупика результата не дала. Ленин покинул совещание, хлопнув дверью. После этого «старик» предпринял еще одну попытку вернуть Троцкого на свою сторону, наставить на «правильный путь». Он подослал своего брата Дмитрия, который сблизился с Львом во время поездки на съезд. Несколько часов длилась беседа в одном из тихих лондонских парков. Никаких результатов и эта миссия не дала.[132]

В итоге Троцкий не только не вернулся, а стал энергично выступать против ленинской формулировки и в поддержку Мартова. 15 августа на послеобеденном заседании Лев произнес энергичную речь, возражая против предложения «старика». Оратор отмечал, что формула Ленина, якобы направленная против интеллигентского индивидуализма, «попадает совсем в другую цель». Он подчеркивал, что разного рода общественные объединения по интересам: гимнастические союзы, организации Красного Креста, студенческие землячества «гораздо долговечнее всяких рабочих организаций».[133]