Лягушка Баскервилей

Тут мне следует дать некоторые объяснения. По изначальному проекту в левой части нашего дома следовало быть гаражу. Мы, узнав о том, что попасть к машинам теперь будет совсем просто, сначала обрадовались, но потом Зайка поехала в гости к одной своей знакомой и явилась назад с категоричным заявлением:

– Никаких автомобилей в здании. У Ленки и в прихожей, и в холле, и даже в столовой, когда кто-нибудь начинает заводить двигатель, пахнет выхлопными газами.

Спорить с Заюшкой не берется никто: Ольга страшна в гневе. Впрочем, на сей раз она оказалась на сто процентов права: приходя в гости к тем, кто живет в коттеджах, объединенных с гаражами, я всегда унюхивала запах отработанного топлива.

В результате мы сконструировали у забора навес, а в помещении, где так и не разместился гараж, устроили баню с просторной комнатой для отдыха. Но поскольку поправки в проект вносились уже во время строительства, коренным образом переделать «автодом» не получилось. Мы не стали закладывать большие проемы, предназначенные для ворот, – вставили туда здоровенные стеклопакеты от потолка до пола. И вскоре сообразили, что сглупили. И правда, можно ли хорошо расслабиться после баньки в комнате, одна из стен которой целиком прозрачная и вдобавок выходит на дорогу?

Но мы решили не унывать. Теперь у нас там живой уголок – несколько аквариумов с рыбками, черепашками и диван, на котором сейчас вольготно расположился Крошка Че Второй. Почему у него такое имя и откуда в нашей семье появился сей субъект, я уже объясняла и повторяться не хочу, лишь уточню: никто из нас, включая дипломированного ветеринара Дениску и желающую стать Айболитом Маню, не способен определить, кем является Че. Птица? Да, у Че имеются два крылышка, размером с почтовую марку, но они кажутся крохотульками на фоне большого, словно у индюка, туловища. Жилистые желтые лапы с мощными когтями похожи на орлиные, зато перьев нет. Вернее, они есть, но человеку, впервые увидевшему Че, кажется, что невероятное создание покрыто мелкозавитой шестью, как у новорожденного ягненка. Голова у Че круглая, и на макушке торчат треугольные, совсем кошачьи уши. Еще у нашего героя наличествует хвост, смахивающий на тот, что торчит у Банди.

Иногда Че сладко зевает, потом расставляет лапы, совершенно по-кошачьи потягивается и виляет продолжением позвоночника. В такую минуту меня всегда охватывает любопытство – кто родители милашки? А далекие предки? Бабушка кошка, папа собака, мама индейка, а папа баран? Да, кстати, .ног у Че четыре, и он очень ловко ими пользуется, летать же не умеет совершенно, из чего я делаю вывод: орлов в роду у красавчика не имелось, максимум гуси. Между прочим, воды Че совершенно не боится. Поэтому слово «птичка», обращенное к нему, не имеет под собой никакого основания, но мы упорно продолжаем считать Че кем-то вроде соловья. Правда, он никогда не поет, просто издает разные, не особо мелодичные звуки.

Все уродство Че искупает его светлый, радостно-оптимистичный характер. Быстро перебирая четырьмя лапами, очаровашка носится по дому, и при этом он ничего не разбил в отличие от Снапа, регулярно уничтожающего напольные лампы, не ободрал диван, как кошки. Че не устраивает норы из одеял, как Банди, всегда в отличие от вредной Черри откликается на зов и не роется в миске у Жюли, отпихивая йоркшириху. Че невероятно интеллигентен и очень мил, он равно хорош со всеми, но особую страсть питает к Хучику. Иногда я наблюдаю такую картину: мопс дремлет в кресле, а на толстой бежевой тушке восседает, нахохлившись, Че, и все его «меховые перья» опущены вниз – птичка явно пытается греть приятеля. Мы выводим Че гулять, дома он не пачкает пол, а после семи вечера котособакоптицеягненок укладывается спать. Подремать Че предпочитает в тихом уголке, он великолепно знает: после вкусного ужина собаки затеют шумную потасовку, устроят игры в догонялки, станут носиться по лестнице и нарезать круги по гостиной. Разве отдохнешь в поднятом ими гвалте? Поэтому умный Че уходит в баню, устраивается на диване и предается грезам. Наверное, ему снится нечто приятное, в процессе отдыха Че порой начинает щелкать клювом и дергать лапами.

Но я немного отвлеклась…

– Три! – заорал Семен Михайлович.

Послушные охранники со всей дури дернули начальство. Полуотковыренная Иваном каменная плитка выскочила из дорожки, цепочка парней в камуфляжной форме начала заваливаться. Очевидно, силы секьюрити приложили немереные, потому что их начальник со скоростью пробки, вырвавшейся из горлышка бутылки с шампанским, легко долетел до одного из громадных окон бани, разбил стекло и с диким воплем исчез в недрах комнаты отдыха.

— Семен Михайлович, вы в порядке? – испугался Кеша.

– Охохонюшки… уборки-то сколько… – запричитала Ирка.

– Жюли! – завопила Маня. – Жюлечка!

Я ринулась следом за Кешей, вбежала в помещение и увидела мелко трясущуюся, но совершенно живую и внешне целую, если не считать за урон большие проплешины на боках, Жюли. Каменная плитка, к которой была прилеплена собачка, развалилась на мелкие осколки.