Лиарха

— Этот старый едх. Он же обо всем лгал, да? Лгал, что не понимает, какого с нами творится? Первым делом вызвонил моего папашу, чтобы ему сообщить, а потом делал большие глаза и вешал нам на уши водоросли? Когда я привез Вирну к нему… я ему доверял! Придурок…

Последнее непонятно к кому относилось: то ли к Э’реру, то ли к самому Лайтнеру.

— Боюсь, что да, — генерал Р’амриш посмотрел на нас. — Он лгал по приказу твоего отца. У Диггхарда были планы на Вирну. Сегодня ночью я узнал о том, что из-за волнений в Ландорхорне, да и во всем Раверхарне, будем честны, готовилась новая Нресская волна. Калейдоскоп уже не справлялся, требовалось нечто более существенное, и Вирна была бы одной из тех, кто…

Он не договорил.

— И вы бы пошли с ним? — хмыкнул Лайтнер. — Если бы всего этого не случилось? Просто поддержали бы его? Как всегда? Во всем, что творилось все эти годы? Хидрец!

Он вскочил так резко, что чудом не опрокинул стул, глянул на меня, потом так же резко вылетел за дверь. Следом за ним поспешно поднялся и вышел Хар, мы с генералом остались вдвоем.

— По сути, он прав, — пробормотал Р’амриш.

— Я все равно мало что понимаю, — я пожала плечами. — Так что можете продолжать говорить.

Генерал нахмурился.

— Мы не станем утаивать от тебя информацию. Сейчас — после обеда — первым делом ты пойдешь смотреть свои воспоминания. Там не всегда полноценные картины, иногда обрывки, но зачастую очень важные. То, что ты считала главным в своей жизни. После того, как ты все увидишь, мы поговорим снова. И еще.

Он сделал паузу, потом отложил приборы, оставив большую часть обеда нетронутой.

— Не думай, что Лайтнеру нет до тебя дела. Ему просто очень тяжело, и после просмотра своей памяти ты поймешь, почему.

— Я и не думаю, — ответила я и вернулась к еде.

О чем вообще можно думать, когда возраст твоих воспоминаний — чуть меньше суток? Хотя определенно, весьма насыщенных событиями.

Завтрак-обед свернулся на удивление быстро. Хар с Лайтнером так и не вернулись, и встретились мы с ними уже перед входом в зал, где мне предстояло просматривать свою память. Машину, лишившую меня их, уже убрали, зато там был проектор, который воспроизведет все, что выдрали из моего сознания.

— Останешься со мной? — спросила я Лайтнера.

— Ты правда этого хочешь?

— Нет, я попросила исключительно из вежливости.

— Узнаю Вирну Мэйс, — произнес он, но потом все-таки кивнул, и в зале мы остались вместе.

Мэйс, — подумала я. Но вслух ничего не сказала.

Что я вообще могла сказать? Я действительно многое поняла. И в том, что касалось моих непонятных чувств к Лайтнеру, и во многом другом. В моей памяти не всегда были связные картинки, но после расширенного просмотра я уже воспринимала мир совершенно иначе. Хотя и ощущала себя по-настоящему оглушенной, пожалуй, еще более оглушенной, чем до того, как все это увидела. Смотреть на себя и свою жизнь, свои чувства со стороны было не просто странно, это было дико. За все время, что я узнавала себя заново, свою семью, свое прошлое, наше знакомство с Лайтнером и все, что со мной произошло, мы не произнесли ни звука. Только когда воспоминания «закончились», я повернулась к нему, но он на меня не смотрел.

Ощущение было такое, что его взгляд вообще застыл в одной точке.

— Ты действительно собиралась ко мне, — произносит он, наконец.

— Что? — переспрашиваю я.

— Тогда. На вечеринку. Но потом решила, что не готова меня использовать даже ради того, чтобы найти сестру.

— Почему ты зацепился именно за это?

— Потому что именно тогда я вел себя, как… — Он плотно сжимает губы, а я вспоминаю, как очнулась на берегу, когда он вливал в меня жизнь. Хотя вспоминаю — это сильно сказано, я вспоминаю то, что видела в своих воспоминаниях, вот это по-настоящему странно. Еще более странно вспоминать мгновения нашей первой близости и то, что за этим последовало. Но если тогда и потом мы обжигали друг друга, то сейчас… я осторожно касаюсь его запястья кончиками пальцев.

Ничего не происходит.

Точнее, в подушечки ударяет этим прикосновением, из-за чего хочется быстро отдернуть руку, что я и делаю, но никакого ожога нет.

— Почему? — спрашиваю я.

— Едх его разберет.

— Не едх, — комментирует вошедший генерал. — Установки. После атаки на базу Карринг, когда в ведущую попала ракета, остальные закоротило. Когда отключилась последняя, вы перестали друг друга обжигать. Не только вы. Все инициированные лиархи и въерхи.

— Установки? — рычит Лайтнер, глаза его вспыхивают, когда он поднимается: — Серьезно?

— Не кипятись, — осаживает его генерал. — Установки были созданы для подавления силы лиархов еще во времена Лидха Картерна. Правда, в те времена они были несколько иными, но суть оставалась так же. Неизменным оставался и принцип их действия: подавлять магию, которая способна вызывать волны и в принципе управлять водой. Мало было не подпускать так называемых обычных людей к воде, нужно было постоянно блокировать то, что спало в их генах. Именно поэтому инициация лиархов не всегда заканчивалась хорошо: многих проснувшаяся сила под действием излучения установок просто убивала.