Лихорадка в квартале Маре

Один ре-портер из газеты «Крепюскюль» (это не был Марк Кове) рассказал о забавном эпизоде, связанном с этим делом. Забавным эпизод показался репортеру, но не тому, о ком шла речь. Жозефина Б., барменша одного из музыкальных кафе, которое посещал Ритон со своими дружками, чуть ли не поздравляла себя с тем, что Жожо-Музыка сел в тюрьму. «По крайней мере там он не будет крутить по пятьдесят раз один и тот же диск!» – говорила она всем, кто хотел ее слушать. За эти речи дружки меломана подставили ей великолепный фингал под глазом.

Что же касается меня, то я усмотрел во всем этом одну истину: смерть Кабироля кое-кому вышла боком. Если это было не так, то, значит, я не умею читать газеты. А если умею…

Кабироль был непревзойденным скупщиком краденого, у него имелись свои маленькие секреты по части сбыта этого товара тихо и без накладок. Едва Кабироль исчез, как воры, с которыми он обделывал делишки, дали себя поймать, как скворцы. Жожо-Музыка и был тем взволнованным типом, который звонил Кабиролю. В тот день он со своей компанией имел товар, чтобы сбыть Кабиролю, возможно, как раз браслет мамаши Томпсон. Очевидно, у них была назначена встреча где-нибудь в другом месте, а не в доме на улице Франк-Буржуа, и любитель «Вальса Гордых» удивился, не встретив там старого ростовщика.

Позже другие события, более детальное изучение этих газетных статей ценой двух-трех мигреней помогут мне узнать больше. А на данный момент я уже мог поставить Жожо-Музыку на его настоящее место во всей этой заварухе. Это было кое-что, но особого значения не имело.

* * *

Наступил момент, когда я должен был, а также имел возможность заняться мадам Жакье. То есть ее супругом. Дабы убедиться, что она о нем еще не забыла, я позвонил ей в пятницу утром. Персона, которая на улице Ториньи сняла трубку и сказала «Алло!», была Одетта.

– Привет вам, говорит Бюрма.

– О! Здравствуйте.

– В постели или на ногах?

– На ногах.

– Значит, уже лучше?

– Да. Я была дурой в тот день.

– Вы все время повторяете это, и моя вежливость обязывает меня каждый раз вас опровергать. Но когда-нибудь мне надоест. Ваша мать здесь? Я хочу с ней поговорить.

– Да. Передаю трубку.

– Алло,– отозвалась мадам Жакье добрую минуту спустя.

Возможно, она боялась, как бы я ее не укусил.

– Сегодня великий день,– сказал я,– в скором времени встречусь с мисс Пирл. Позвонить вам, если узнаю что-нибудь?

– Да, пожалуйста. Я не выйду из дома. Могу я предупредить мэтра Диану?

– Если хотите.

* * *

Я уже звонил в «Арену», караван-сарай для путешественников, указанный мне Мишелем Селдоу, и там мне любезно дали все необходимые сведения. Да, мисс Пирл, месье Марио и месье Гюстав будут проживать в этой гостинице в течение всего времени их ангажемента в соседнем цирке. Их номера зарезервированы заранее. В разговоре никакого намека на кого-либо, похожего на месье Жакье, но это ничего не значило. Сообщили также, что вышеупомянутые лица прибудут не раньше одиннадцати часов утра в пятницу 14 апреля.

В одиннадцать пятнадцать я был у мисс Пирл. Она выглядела так же хорошо, как и на фотографии, выданной мне Спящим Дежурным. Крупная красавица нордического типа, гибкая, как кошка. Задумчивые прозрачно-голубые глаза на прелестном с правильными чертами лице. Белокурые волосы агрессивно платинного оттенка, перевязанные лентой, очевидно, прекрасно выглядели при свете прожекторов. Что касается декольте, то здесь произошли изменения. Она куталась в домашний халат со своей монограммой, из-под которого не выглядывало и сантиметра кожи. Зато под халатом, очевидно, ничего не было, кроме трусиков, и то это следовало еще доказать. Надо признать, что если бы мне довелось выбирать между мамашей Жакье и нею, я бы долго не колебался. Но сюда я пришел не с целью оправдывать легкомысленного мужа.

Мисс Пирл занимала просторный и комфортабельный номер. Посреди комнаты стояли два больших чемодана, половина содержимого одного из них валялась на полу. Мисс Пирл занимала этот номер не одна. С ней находился здоровенный детина метра восьмидесяти ростом, без ботинок. Это был не Жакье. Волосы ежиком, квадратный подбородок и черты лица, словно вырубленные топором. На нем тоже надет халат, но более скромный, типа боксерского, с именем владельца на спине: Марио. Я увидел это в зеркале шкафа, перед которым тот стоял.

– Извините за беспорядок,– сказала мисс Пирл после короткого обмена приветствиями. (Этот беспорядок усугублялся тем, что она пыталась кое-что прибрать.) – Мы только что приехали после нескольких дней отдыха в Фонтенбло. Там очень мило.

Фройлен Ингеборг скорее, чем мисс Пирл. Она говорила с явным германским акцентом. Но «Мисс Пирл», вероятно, звучало лучше.

– Очень мило,– подтвердил я.

– Садитесь, пожалуйста.

Подавая пример, она сама села на разобранную кровать, быстро запахнув полу халата, из-под которого на секунду мелькнула часть ноги. Марио с любезной улыбкой пододвинул мне стул. Я сел.

– Что вы хотите узнать? – спросила акробатка.

– Я хотел бы задать вам несколько вопросов.

– Слушаю вас.

Я повернулся к крепышу.

– Я хотел бы поговорить с мисс Пирл.