Лисандра

Устраиваясь на потертых кожаных подушках сидений, они молчали и заговорили лишь после того, как ящер тронулся с места.

— Тебе не претит кататься на других ящерообразных? — спросила Лисандра.

— А тебе не противно пить людскую кровь? Особенно если учесть, что ты в прошлом сама была человеком?

Вампирша хихикнула.

— Ладно, давай замнем этот вопрос. Лучше, поскольку здесь нас никто подслушать не сумеет, расскажи-ка ты мне подробно обо всех этих делах. О боге, явившемся сжечь этот мир, и самое главное — о причинах его такого сурового желания. Неужели можно вот так просто, от нечего делать, сжечь целый мир со всем проживающим в нем народом?

— Почему бы и нет? Ты забываешь, что собирающийся это совершить — бог. А богам многое позволено. Кроме того, он бог гнева. Знаешь, что это такое?

— Но все-таки должна быть какая-то причина.

Чешуйчатый сначала насмешливо фыркнул, но, немного подумав, согласился:

— Да, действительно, должна быть.

— И она…

— Есть, есть. Конечно, есть причина, и для этого бога ее вполне достаточно, чтобы… в общем, чтобы появиться за тем, за чем он здесь появился. Он кто-то вроде ревизора. Такой очень могущественный ревизор сверху, и жители любого мира, до тех пор, пока не переступят определенную черту, могут его не опасаться. Но как только они перейдут эту черту…

— А жители этого перешли?

— Вот именно, и теперь, если не сделают шаг назад, они обречены. А как они его сделают, если ничего не знают о своем близком, ужасном будущем?

— Но об этом известно тебе.

— Они свой приговор заслужили, — холодно сказал сын змеи. — И я не собираюсь становиться между исполнителем приговора и казнимым, если он полностью виновен в совершенном преступлении.

Тираннозавр размеренно шлепал лапами по мостовой, и кабинку, в которой они сидели, ощутимо качало. Впрочем, ни вампирше, ни ее спутнику заболеть морской болезнью не грозило.

— В чем оно состояло, их преступление? — полюбопытствовала Лисандра. — Что жители этого мира такого ужасного сотворили?

— Перешагнули границу, — ответил сын змеи. — Есть некая граница между добром и злом. Они перешли на сторону зла.

— Как это? Что-то я в последнее время ничего особенного не замечала. Как я понимаю, для того чтобы целый мир перешел на сторону зла, надо совершить, например, какой-нибудь глобальный обряд, ну, там, устроить колоссальное факельное шествие, а потом дать клятву целым миром в том, что отныне…

— Ты ошибаешься, — сообщил сын змеи. — Такие вещи происходят незаметно. Все эти шествия, злодейства и прочее не являются признаками того, что мир перешел на сторону зла, поскольку заблуждаться свойственно кому угодно, хоть целому миру. А вот появление некоего бога и его последующие действия… Ты понимаешь, правда?

Лисандра осторожно почесала за ухом.

Куда это она попала? Добро, зло, граница между ними. Что-то очень здорово смахивающее на сказки для малышни, рассказываемые им для того, чтобы они быстрее засыпали. И кстати, насчет границы между добром и злом. Любой взрослый знает, что ее провести нельзя. Добро и зло всегда сплавлены друг с другом, в чистом виде почти не встречаются. А не водит ли ее эта старая рептилия за нос?

— Граница… — осторожно сказала Лисандра. — Как она определяется, эта граница? Где она проходит?

Сын змеи совершенно по-человечески взмахнул лапами.

— Нет существа, которому по силам провернуть такой труд. На него не способны даже боги. Определить границу между добром и злом… Максимально, что они могут, это судить людей по признаку личной преданности, а вот связываться с такими вещами… Нет и еще раз нет.

— Тогда я ничего вообще не понимаю, — промолвила Лисандра. — Если нет никого, кто мог бы отделить добро от зла, то как определяется, что наступило время сжечь тот или этот мир?

— Хороший вопрос.

Лисандра ехидно ухмыльнулась.

— Надеюсь, это не попытка ускользнуть от ответа?

— Нет, конечно.

— Вот как? А мне было показалось…

— Тебе это только показалось, — заверил ее чешуйчатый. — Просто мне надо было несколько секунд для того, чтобы сообразить, как ответить тебе точнее, понятнее, если хочешь.

Вот не стоило ему делать подобные намеки. Чревато это было, весьма чревато.

— Я слушаю, — холодно сказала Лисандра. — Рассказывай как есть. Без придумок.

— Пусть будет без придумок, — согласился сын змеи. — Да и что тут можно придумать? Существуют определенные физические законы. Знаешь их?

— Это ты о том, что камень всегда падает вниз?

— Вот именно. Если, конечно, на него не наложить чары. Впрочем, о чарах надо вести отдельный разговор. Итак, камень всегда падает вниз, а чистого зла и чистого добра в природе не существует, так же как не бывает абсолютно чистых металлов. Всегда есть хоть какие-то примеси.

— Понятно. А дальше?

— Не торопи. Пока мы едем, я успею тебе все растолковать. Если пожелаешь, даже два, а то и три раза. Хотя бы убьем время…

Он прав, подумала Лисандра, и ему действительно сейчас не стоит мешать. По крайней мере она хотя бы узнает, из-за чего весь этот сыр-бор разгорелся. И переполох, надо сказать, нешуточный.

— Внимательно слушаю тебя, — сказала она.