Лицо для Сумасшедшей принцессы

Наконец бессистемно петляющие улочки привели их в плохо освещенный тупик, в котором располагалось длинное, приземистое, смахивающее на сарай здание. Из чайханы доносились не слишком аппетитные запахи небрежно приготовленной пищи, многоголосый гул посетителей и заунывные звуки зурны в сопровождении дробно-рассыпающегося рокота барабанов. Али-Баба с облегчением сполз с провислой ослиной спины и привязал ушастое средство передвижения к убогой коновязи, по соседству с сосредоточенно жующими траву лошадьми и мулами. Глазастый Огвур сразу же заприметил медную тарелку и засаленный молоточек, висевшие около входной двери но, не рассчитав силы могучей руки, так старательно громыхнул по вдавленному, изношенному диску, что удерживающая его бечева немедленно порвалась и тарелка, с пронзительным звоном свалилась на просевшее, кирпичное крыльцо. Из двери тут же выкатился кургузый человек-колобок, при детальном рассмотрении оказавшийся низеньким, чрезмерно упитанным мужчиной с лысой, круглой головой, заканчивающейся жиденькой, пегой бороденкой. Хозяин испуганно воззрился снизу вверх на высокорослого орка, немного помялся, но все же осмелился выдать сбивчивую фразу:

— Господин воин, мест нет! Все занято перед праздником!

Огвур лениво нахмурился и поднял руку, уже примериваясь, как бы посильнее угостить негостеприимного чайханщика проясняющим разум подзатыльником. Но ему помешал старый дервиш:

— Милостью всеблагой Аолы, приветствую тебя, почтенный Расул!

Хозяин тут же сменил гнев на милость:

— Здравствуй, уважаемый Али-Баба! Давненько тебя не видывали в наших краях!

— Да пребудет покровительство богини над этим радушным кровом, всегда обогревающим и оберегающим друзей, — нараспев продолжал хитрый дервиш.

Расул громко, растроганно хохотнул:

— Ой, и лукав же ты, старик! Любого демона вокруг пальца обведешь. Конечно же, после таких слов я не смогу отказать тебе в ночлеге и ужине. Заходи, будь как дома. Только что это за молодцы тебя сегодня сопровождают?

— Это? — дервиш довольно разгладил седую бороду. — Это мои ученики!

— Ага! — понимающе воскликнул чайханщик, пытаясь наигранно многозначительной репликой немного замаскировать овладевшее им недоумение. — Ну, тогда проходите все! — и он отодвинулся от двери, пропуская внутрь чайханы троицу нежданных гостей. При этот он все никак не мог взять в толк — ну чему скажите такому нужному, может обучать бездомный, нищий дервиш здоровенного воина-орка и божественно прекрасного, пепельноволосого эльфа.

Закопченная, давно нуждающаяся в основательном ремонте чайхана, явно не относилась к заведениям для элитных персон. На застеленном грязной, несомненно блохастой кошмой полу, на которую Огвур стразу же взглянул с подозрительно-оценивающим прищуром, сидело и лежало не менее тридцати человек. Над большим очагом в центре комнаты жарилась целая баранья туша, а расплавленный жир с шипением капал на плоские камни с выстроившейся шеренгой старых, залатанных, медных чайников. Ланс брезгливо поморщился, и даже не в сторону неаппетитных кушаний, а на полуголую танцовщицу, имевшую вместо костюма три шелковых лоскута, но зато с глухо закрытым покрывалом лицом, лениво извивающуюся под заунывно-тягучие звуки однообразной музыки. Полукровка удивленно покосился на неровные клубки, перекатывающиеся под кожей исполнительницы танца-живота, и дернул едва заметным кадыком. У кого как, а у него подобные упражнения вызывали одни лишь гастрономические желания. В животе гулко заурчало, рот наполнился обильной слюной. Утренний плов он благополучно скормил прожорливому дервишу, о чем ничуть не жалел, а сладкой ваты на палочке оказалось всего ничего. А кроме этого, Лансанариэлю ужасно хотелось спать. Он давно уже брел как сомнамбула, с превеликим трудом переставляя ставшие словно чугунными ноги, и через силу разлепляя поминутно закрывающиеся глаза. Понятно, что устал и вымотался, но не до такой же нестерпимой степени. Подобной сонливости Ланс не испытывал ни разу в жизни… А это пугало и настораживало одновременно.

К счастью, колобок-хозяин целенаправленно пересек общий зал и откинул плотную занавеску, скрывающую небольшую нишу, застланную дешевым ковром и заваленную горками сафьяновых подушек. Орк обрадовано вздохнул, переступая невысокий порог и предвкушая сладостный отдых. Как по мановении руки, перед путниками появились тарелки с благоухающим кинзой и тмином люля-кебабом, и чайник лучшего чая. Но к огромному испугу орка, Ланс отстраненно ковырнул изысканное кушанье разок-другой и, закрыв глаза, повалился головой прямо в тарелку. Тысячник бережно отнес вялого красавца на подушки и раскрыл его рубашку, прислушиваясь к едва различимому дыханию. Но Ланс не впал в обморок, он просто спал — крепко, беспробудно. Огвур недоуменно пожал плечами:

— Что же это с ним такое вдруг приключилось? Раньше он никогда не засыпал столь внезапно!

Мудрый дервиш приподнял бледное веко, внимательно рассмотрел закатившийся зрачок, а затем взял полукровку за холодное, влажное запястье и проследил за пульсом.