Лицо отмщения

– Тебя ли я слышу, дружище Норфолк? Ждать, пока... что-то определенное... Ты постарел! В прежние времена ты бы не стал говорить мне нелепости, граничащие с изменой.

– Я бы счел изменником себя и моих соратников, когда бы сейчас просил моего короля заплатить полновесным золотом за продолжение столь неосмотрительного похода в Уэльс. Я знаю, что казна пуста. Если не считать вашей короны, в ней – лишь долговые расписки.

– Да, ты прав, верный Норфолк. У меня осталась лишь корона. – Генрих Боклерк подошел к одной из узких бойниц, прорезавших каменную толщу башни, и выглянул во двор. Лучники у зубчатого крепостного парапета замерли со стрелами на тетивах в ожидании приказа. – Ты прав, Норфолк, как всегда, прав. Но! – Печальный глас короля внезапно окреп и зазвенел привычной сталью. – Корона все еще у меня. А потому будет так. Либо вы повинуетесь мне и я даю вам королевское слово, что вы получите и славу, и золото, и мое забвение нынешней вашей дурацкой выходки, и мы, обнявшись, как подобает верным друзьям, пойдем и задавим этого гаденыша, по Божьему недосмотру моего племянника. Либо... – Генрих Боклерк улыбнулся, – у каждого из вас по нескольку оруженосцев. И когда ваши головы будут красоваться на зубцах крепостной стены, я сделаю тех из них, кто продемонстрирует мне свою верность, баронами и графами вместо вас. Они еще не отбыли в этом году своей рыцарской службы.

– Ты не посмеешь сделать этого, Генрих, – нахмурился граф Норфолк.

– Дружище!.. Погляди-ка туда. И вы, господа, поглядите. – Он указал собравшимся на бойницу. – А теперь поглядите сюда. – Король хлопнул в ладоши, и толпа стражников вломилась в залу. – Я сделаю это, Норфолк. Ибо корона, как ты правильно заметил, все еще моя. И только Господь и я ведаем, как ею распорядиться!

Итак, – король отыскал взглядом висевшее на стене распятие, – те из вас, кто готов и далее следовать за мной, клянитесь на этом распятии Господу и мне в незыблемой верности. Остальным же в знак признания их прежних заслуг я дарую право назвать своих преемников. Но дабы не умножать и без того пролитой крови, прошу вас назвать тех, кто пойдет за мной. А теперь, господа благородные рыцари, поторопитесь сделать выбор. У нас мало времени.

– Клянусь, – после короткой паузы хрипло выдохнул граф Норфолк.

– Клянусь! Клянусь! Клянусь! – вторили ему прочие голоса.

– Ну вот и славно! – Генрих Боклерк расплылся в улыбке. – Я знал, что могу вам доверять. А теперь пусть трубачи сигналят команду «Сбор». Мы выступаем.

– Кажется, обошлось, – перекрестился стоявший за дверью Фитц-Алан. Он пропустил мимо хмурого как ноябрьское утро Норфолка, но и тот вынужден был прижаться к стене, дабы не столкнуться со взмыленным гонцом, несущимся вверх по винтовой лестнице замковой башни, точно заяц от борзой.

– Срочно! Срочно! К королю! – кричал посланец в полубессознательном состоянии. – Меня и так задержали в воротах! Срочно!

– Что такое? – Фитц-Алан поймал задыхающегося гонца, и тот бессильно обмяк у него на руках.

– Я скакал трое суток, – выдавил он почти без сил, – свеи и русы высадились в Йорке. Много! Больше тысячи кораблей.

В своей долгой жизни Анджело Майорано повидал всякое. Он видел, как люди ездят на огромных серых тварях с кривыми клыками, как у вепря, но только куда больше, и змеей вместо носа. Видел летучие копья, испускающие пламень и пронзающие коня вместе со всадником за добрую сотню шагов...

Но такого, как сейчас, ему не доводилось ни видеть, ни слышать. Мстислав во главе дружины под развевающимся стягом уходил невесть куда в расступившиеся воды столь уверенно и спокойно, будто всякий день ходил этакой необычной дорогой.

– Что ж происходит-то? – под нос себе бормотал капитан «Шершня», вглядываясь в освещенную неведомым подводным сиянием даль. – Это ж как же такое быть только может? Ба! А вот это, кажется, и сама госпожа Никотея за Мстиславом отправилась! Точно она, кому же еще... вон и персиянка при ней. И, кажется, граф с менестрелем...

– Ну вот и все! – послышался за спиной Мултазим Иблиса насмешливый голос Симеона Гавраса, и в бармицу шлема уперлось острие меча.

Майорано, отпрянув, развернулся. Сопротивление было бессмысленно. За спиной турмарха ясно вырисовывались силуэты одоспешенных херсонитов. Позади же дона Анджело был лишь обрыв, хотя и довольно высокий.

– Положите оружие, и я пощажу вам жизнь.

Майорано невольно усмехнулся. Среди всех пород врагов Симеон Гаврас принадлежал к самой им любимой, отчего-то вдруг вбившей себе в голову, что благородству есть место на войне.

– О да, конечно, достойный господин! – Анджело Майорано изысканно поклонился и протянул свое оружие рукоятью вперед. – Отчего вы решили, что я намерен сражаться с вами? Все, что я должен был сделать, уже сделано. Теперь, мой господин, самое время возвращаться домой.

– Не пытайся меня обмануть, негодяй. Ты – хитрая бестия, но меня тебе вокруг пальца не обвести.