Лицо по частям. Случаи из практики челюстно-лицевого хирурга: о травмах, патологиях, возвращении красоты и надежды

Кроме того, он стал первопроходцем и в исключительно косметических процедурах, включая методики подтяжки лица. На протяжении нескольких лет, однако, он особо об этом не распространялся, опасаясь – пожалуй, совершенно правильно, – что коллеги-хирурги не воспримут его всерьез. Только после того, как ни у кого больше не оставалось сомнений в том, что Гиллис великий хирург и хирургический новатор, он начал проводить и чисто косметические операции. Когда же он неизбежно столкнулся с волной критики от людей, утверждавших, что подобная работа «аморальна и нецелесообразна», Гиллис им ответил: «Разве оно того не стоит, если делает людей, нуждающихся в этом, хоть немного счастливее?» Другим косметическим хирургам он дал следующий глубокомысленный и одновременно шутливый совет по поводу того, что делать во время первой встречи с будущим пациентом. «Не стоит начинать разговор с фразы: “И что вы хотите, чтобы я сделал с этим огромным носом, сэр?”, когда он собрался было показать вам свою контрактуру Дюпюитрена[41]!» Позже Гиллис разработал методики и в другой области хирургии, вызывающей не меньше споров, проведя первые в мире операции по перемене пола как с мужского на женский, так и с женского на мужской.

В 1930 году он был избран на роль консультанта[42] пластической хирургии в больнице Святого Варфоломея – первого в истории больницы – и по праву гордился своими собственными достижениями не меньше, чем всеобщим признанием созданной им специальности. Гиллис также взял под крыло своего племянника Арчибалда Макиндо. Будучи весьма одаренным хирургом, в 1938 году Макиндо сменил Гиллиса на должности хирурга-консультанта Королевских военно-воздушных сил, и после начала Второй мировой войны, пока Гиллис руководил развертыванием полевых госпиталей пластической хирургии на различных фронтах, Макиндо почти достиг славы своего дяди, восстанавливая изуродованные лица членов так называемого «Клуба морской свинки»[43], летчиков, чьи лица были обезображены ожогами и ранениями.

В 1957 году, спустя тридцать семь лет после публикации «Пластической хирургии лица», Гиллес, основываясь на своих дотошных медицинских записях, материалах, чертежах и фотографиях, накопленных и сохраненных им за годы долгой карьеры, создал свой главный шедевр – книгу «Принципы и искусство пластической хирургии», которая даже по прошествии шестидесяти лет остается исчерпывающим трудом. Он умер десятого сентября 1960 года. В память о его выдающейся жизни на стене дома № 71 на улице Фрогнал в Хампстеде[44], в котором он жил многие годы, была установлена мемориальная табличка. Когда я жил в Хампстеде и работал в Королевской больнице Марсден, я проходил мимо этой таблички каждое утро по дороге на работу и каждый раз получал от нее заряд вдохновения.

Глава 5

Прежде чем начать обучение на медицинском факультете, я должен был пройти практику в стоматологии: год в качестве интерна в стоматологической больнице Глазго, а затем еще год старшим интерном в больнице общего профиля Ньюкасла. Присматривать за жителями Ньюкасла[45] было милое дело – «шотландцы с отбитыми мозгами», как говорили про них в Шотландии, хотя, полагаю, в Ньюкасле считали, что все наоборот. Работая в отделении неотложной помощи по ночам с субботы на воскресенье, я повидал немало людей, подходящих под это описание, что сильно на меня повлияло. Хоть я и вырос в крошечном городке с его опасностями и успел пожить в криминальных районах Глазго, насмотревшись в отделении неотложной помощи на местных жителей с их травмами лица – причем 55 % всех тяжелых травм лица было следствием нападения, а 80 % связано с употреблением спиртного, – я стал гораздо сильнее бояться ходить вечерами по улицам Ньюкасла, чем когда-либо в Глазго. Серьезные травмы лица – первое, что я увидел на северо-востоке, не успев даже толком познакомиться с городом. Я понимал, что это совершенно иррационально, однако от такого осознания страх меньше не становился.

Я всегда считал, что бедность вкупе с неудовлетворенностью от жизни, приправленные спиртным, являются идеальным рецептом для межличностного насилия – очередное последствие социально-экономического отчуждения. В начале девяностых и в Глазго, и в Ньюкасле было полно подтверждений этой теории. Я отчетливо помню, как меня впервые вызвали в отделение неотложной помощи в Ньюкасле в шесть утра, чтобы осмотреть мужчину, которого хорошенько отделали. От него несло спиртным, у него было опухшее лицо, множество порезов, рассечений, кровоподтеков, синяков и ссадин, однако снимки не выявили никаких повреждений костей, хотя человека с переломом скулы все равно не стали бы оставлять в больнице. Тем не менее пострадавший явно находился в паршивом состоянии, поэтому я позвонил дежурному ординатору и сказал:

– Думаю, этого парня нужно к нам положить, потому что его сильно избили.

– Ты обработал ему травмы головы?

– Да, и я не вижу никаких свидетельств повреждения костей, однако его лицо сильно опухло и болит.

– Ну, у нас же не вытрезвитель, так что отправляй его домой.