Любовь и так далее

Невольно думаешь: можно ведь отложить до следующего раза, но это самообман. Момент желания становится все более… хрупким, что ли. Смотришь какую-нибудь телепередачу, размышляешь, не лечь ли спать, потом переключаешь каналы, смотришь еще какую-нибудь ерунду, и минут через двадцать оба начинают позевывать – момент упущен. Или же одному хочется почитать, а второму нет, и второй (или вторая) лежит в полутьме и ждет не дождется, когда погаснет свет; тем временем ожидания и надежды оборачиваются легкой обидой, а момент улетучивается, вот и все. Бывает, проходит несколько дней (больше обычного), и ты обнаруживаешь, что время имеет оборотную сторону: вроде бы тебе не хватает секса, но вместе с тем он мало-помалу забывается. Подростками мы считали, что все монахи и монахини втайне сексуально озабочены. А теперь мне думается: наверняка они в большинстве своем ни о чем таком не помышляют, наверняка желание просто уходит.

Не поймите превратно: я люблю секс и Оливер тоже. И мне до сих пор не разонравился секс с Оливером. Он знает, что мне нравится и чего я хочу. Оргазм – не проблема. Мы знаем лучший способ его достижения для обоих. Можно сказать, в этом отчасти и состоит проблема. Если она вообще тут есть. Короче, мы почти всегда занимаемся любовью одним и тем же способом – и в плане общей протяженности, и в плане длительности прелюдии (отвратное слово), и в плане позы или поз. А все потому, что это уже проверено, потому что для нас, как показывает опыт, это беспроигрышный вариант. Так возникает своего рода тирания, или обязанность, или незнамо что. В любом случае что-то неотвязное. Правило супружеского секса, если хотите знать (но вы, наверное, не хотите), сводится к следующему: по прошествии нескольких лет тебе просто не дозволяется делать того, чего у вас не было прежде. Нет, понятно, я читаю соответствующие статейки и полезные советы: как разнообразить интимные отношения, как намекать мужу, чтобы подарил тебе эротическое белье, как устраивать романтические ужины при свечах и находить время для содержательного общения, – все это вызывает у меня только смех: в жизни такого не бывает. Во всяком случае, в моей жизни. Содержательное общение? А стирать когда?

Мы занимаемся любовью… по дружбе. Вы меня понимаете? Вижу, что понимаете. По-моему, даже слишком хорошо. В постели мы напарники. В постели нам комфортно вместе. Каждый старается для другого, каждый заботится, чтобы другому было хорошо. Мы занимаемся любовью… по дружбе. Я уверена, что это не худший вариант. Далеко не худший.

Я тебе не мешаю? Тот, кто лежит рядом с тобой, уже несколько минут как выключил свет. И дышит ровно, будто спит, но на самом деле не спит. Ты, наверно, говоришь: «Сейчас главу дочитаю» – и слышишь в ответ дружеское мычание, а потом читаешь несколько дольше запланированного. Но это уже не важно, правда? Потому что я тебе помешала. Ты больше не хочешь секса. Или хочешь?

МАРИ: На ужин придут Датак Стюарт и Плуто-кот.

СОФИ: Плутократ.

МАРИ: Плуто-кот.

СОФИ: Говори правильно: «плутократ». Это у кого денег много.

МАРИ: На ужин придут Датак Стюарт и Плуто-кот.

СТЮАРТ: Я приглашал их в ресторан, но у них не получилось вызвать няню. А я, добравшись до того района, где они сейчас обретаются, даже испытал облегчение, поскольку место совершенно незнакомое. И явно не из тех, где есть приличные рестораны. Сплошные забегаловки – в прежние годы Оливер про такие говорил «ботулизм с собой».

В потемках, под дождем я то и дело сворачивал не туда и уже стал досадовать, что город построен не в системе прямоугольных координат. Ну, кое-как доехал до северо-восточной окраины Лондона. Со смешанным, так сказать, населением. Агенты по недвижимости, видимо, назовут такой район «динамичным», чтобы им не припаяли статью. У вас теперь не принято упоминать тенденцию переселения состоятельных граждан в бедные кварталы? Раньше даже был специальный термин – джентрификация. Но я несколько отстал от жизни. Разглядывая улицу, где обосновались Оливер и Джиллиан, я так и не понял, что там происходит: то ли дома здесь котируются выше, а жильцы – ниже, то ли наоборот? Один дом – с охранной сигнализацией, другой заколочен досками, один – с кованым фонарем в стиле ретро, другой – многоквартирная ночлежка, не крашенная домовладельцем со времен войны. Тут и там торчит мусорный бак, который сам по себе выглядит удручающе.

Живут они на нижнем уровне небольшого дома ленточной застройки: им принадлежит подвал и частично – первый этаж. Когда я спускался с крыльца, железные перила чуть не развалились, у входа – непросыхающая лужа. Прямо на кирпичной кладке кто-то (явно не Джиллиан) от руки намалевал «37A». Мне открыл Оливер, взял у меня из рук бутылку, изучил и сделал вывод: «Весьма остроумно». Затем перешел к контрэтикетке.

– «Содержит сульфаты», – прочел он вслух. – Ай-ай-ай, Стюарт, где же твои зеленые принципы?