Люпофь. Email-роман

Алина заявилась в таком платье, что Алексей Алексеевич поначалу и смотреть на неё не мог — натурально стеснялся. Ещё бы! Руки-плечи полностью обнажены, ложбинка глубоко открывается в невозможном вырезе, явно видно, что лифчика и в помине нет, а ноги в прозрачных колготках до того выставлены, что и понять невозможно: там, под мини-подолом, что-нибудь ещё осталось? «Уж наверняка она в стрингах!», — мелькнуло несуразное в сразу воспалившемся мозгу Домашнева. Он до того взбудоражился, что и про завтрашнее настоящее свидание с Олей, о котором только что неотрывно и с жаром думал — тут же напрочь позабыл.

Алина свой нескромный наряд объяснила тем, что сразу после занятий идёт на вечеринку к друзьям (она, бравируя, сказала — «пьянку-гулянку»), ведь уже новогодние праздники начались. Алексей Алексеевич и сам не мог потом себе объяснить и даже вспомнить подробности — как так получилось, что уже вскоре он держал в своих руках левую ручку Алины и, кося под хироманта, якобы разбирался в её линиях жизни и судьбы, чувствуя, как гулко колотится его сердце, и стараясь краем стола прикрывать встопорщенные брюки. Несмотря на сумятицу в мыслях, он понимал-чувствовал, что катится не туда, что надвигается нечто невероятное, фантастическое, страшное своей запретностью и в то же время притягательное, пьянящее и неостановимое. Он, не выпуская горячей руки Алины из своих ладоней, заглянул её в глаза, да что там в глаза — в самоё душу, и неожиданно для самого себя сказал-простонал:

— Господи, между нами тридцать лет разницы! Это не-воз-мож-но!..

Алина молча и напряжённо смотрела на него, встала, как бы потянула-пригласила к себе, он тоже вскочил, сделал два шага, огибая стол, приблизился, положил потные ладони на её открытые плечи, коротко вздохнул, как перед прыжком с вышки, и прижался пересохшим ртом к её губам…

* * *

На первом же свидании (а случилось-произошло оно уже вскоре, на Рождество) Алина поразила, да что там поразила — просто шокировала Домашнева своей откровенностью, распахнутостью. Сыграла свою роль, разумеется, и бутылка полусладкого «Букета Молдавии» (опыт с Олей не пропал даром!) — Алина с удовольствием прикладывалась к бокалу, который Алексей Алексеевич не забывал наполнять. Сам он остужал жар тела апельсиновым соком. Впрочем, остудить не мог. И, боясь перегореть, рискуя тут же напрочь всё испортить, уже через полчаса и без всякой подготовки (они даже не поцеловались!) предложил: может, им раздеться и забраться в постель? Проговорил он это гнусное, с точки зрения морали, предложение, несмотря на внешнюю браваду, дрожащим голосом, сам готовясь первым же развязно рассмеяться.

— А что, есть постель? — как-то наивно спросила Алина, окидывая взглядом диван, и жадно опять глотнула из бокала.

Алексей Алексеевич вскочил, молча с грохотом разложил диван, кинулся к шкафу за постельным бельём, с сожалением подумал, что надо было свежие простыни-наволочки купить, а то эти Олей пахнут, застелил, обернулся. Алина уже стояла обнажённая, в одном лифчике, с заведёнными к лопаткам руками. Освободилась-выскользнула плечами из бретелек, смущённо прикрыла груди ладошками и нырнула в постель, укрылась одеялом до подбородка, закрыла глаза. Домашнев очнулся от столбняка, начал рвать с себя одежду, путаться в подтяжках и пуговицах, еле-еле разоблачился, скользнул под одеяло…

Не всё, конечно, было поначалу о’кей — суеты много, смущения, неловкости, боязни опарафиниться… Потом они лежали, чуть успокоенные, накрывшись одеялом, вот на Алину в это время и накатила-нахлынула волна откровенности. Всё без утайки рассказала-исповедалась: и как в 12 лет с каким-то мальчишкой-одноклассником в ванне мылась — просто так, из любопытства; и как совсем недавно они целой студенческой группой вместе ходили в сауну — опять же для прикола: поглазели друг на друга, под душем голышом поплескались; и как подружилась в 14 лет с Тимой, Тимофеем Чашкиным, своей первой любовью, как через год стала женщиной (тоже больше из любопытства, да и Тимка очень настаивал), как ездили они вместе к морю после десятого класса и жили там десять дней по-настоящему супружеской жизнью, но со временем она, Алина, поняла-осознала, что больше не любит Тиму, и вот уже целый месяц, как дала ему от ворот поворот, но он до сих пор не даёт ей прохода, а она ждала-верила, что встретит-таки настоящую любовь. И тут же добавила нечто совсем уж неожиданное и офигенное: мол, анальный секс ей в принципе не очень по душе и оральный она предпочитает не до конца — это, по её убеждению, можно позволить только с очень и очень сильно любимым человеком… Алексей Алексеевич только хмыкнул про себя: спасибо, что предупредила!