Лошадь на крыше

Я представила, как обрадуется Вадик, обнаружив, что он свободен в свой единственный выходной, и никто его не будет мучить, подгонять, донимать вопросами, просить подержать табуретку, чтобы залезть на антресоли за мешком со старыми колготками, или приглашать в зоопарк посмотреть на только что родившегося, трогательного детеныша орангутанши Лизы, которая не хочет кормить его молоком… Я осторожно, чтобы не разбудить мужа, прикрыла ему рот — не то проснется раньше времени от собственного храпа, и распахнула пошире форточку.

Предоставив папе возможность в выходной лениться и отдыхать, как он хочет, мы пошли искать салон «Джоконда».

Первый раз пройдя вдоль той улицы, мы не нашли ничего. Сонька ныла и капризничала, потому что чувствовала, что здесь ничем похожим на цирк и не пахнет, но я поволокла ее обратно — еще раз удостовериться, что салон и тетенька с задорным голоском мне действительно приснились, что ли…

На обратном пути мы шли еще медленнее, перечитывая все вывески. Да, вот они, я точно здесь шла, я даже помнила некоторые: «Тойота»… потом — охранное агентство… коррекция… Стоп! Да нет, тут коррекция зрения — контактные линзы… И вдруг я узнала этот дом. Просто на том самом месте, где был салон, изменяющий судьбу, теперь гостеприимно светилась витрина с красивыми плюшками и мишками под розовой надписью «Детское кафе „Светлячки“.

Мы вошли внутрь. Кафе как кафе. Уютное, небольшое. Я взяла шоколадное мороженое, а Сонька, как обычно, попросила что-нибудь самое экзотическое и дорогое. Здесь таковым оказалось фирменное желе из тропических фруктов с устрашающим названием «Анаконда».

На огромной тарелке, которую принес Соньке маленький кореец, посреди сверкающей, переливающейся массы разноцветного желе, стекала, подрагивая, как будто живая, струйка ароматной розовой подливки. Сонька сосредоточенно съела всю чудовищную порцию, облизнулась и потребовала еще. Я расплатилась с услужливым корейцем и потащила доченьку вон, пока у меня еще оставались деньги на такси до бабушки.

У бабушки Сонька почему-то наврала ей, что мы ели моллюсков и черепаху и что от этого у нее дико болит живот. Поэтому ей надо срочно, не дожидаясь обеда, попить чаю, желательно с пирожными и вареньем.

Сонька ест, как Вадик, а остается стройной, как я. Хорошо бы у нее так было всю жизнь. Съела полкило мороженого и, улыбнувшись, легко влезла в брючки сорок четвертого размера. У меня так не получается. Если я, в счастливые моменты своей жизни, начинаю много есть, я тут же поправляюсь. Но потом приходят несчастные моменты, и я ничего не ем неделями. Если бы не Сонька, я бы и не готовила, и в супермаркеты не ходила. Когда несколько лет назад ушел Вадик, я похудела на два размера…

Домой мы вернулись только к вечеру. По телевизору сладко кричала реклама — был как раз перерыв между таймами. Вадик спал в пижамных штанах и моем старом растянувшемся свитере с разноцветными бабочками, прижавшись щекой к телефонной трубке, из которой неслись короткие гудки. Рядом с пустой — к счастью, единственной — бутылкой из-под пива лежала наша записочка, на которой аккуратным Вадикиным почерком было написано: «557-13-38. Рита (блонд.)» Значит, есть еще и Рита «брюн.» Или «рыж.» Ну и ладно! Я выбросила бутылку, выключила телевизор, потом, подумав, выбросила и записку тоже.

* * *

И однажды Вадик пропал. Не то чтобы мы поругались и он ушел или что-то в этом роде. А пропал, исчез, как будто его и не было никогда. Сначала я заметила, что в ванной перестали появляться клочки плотной мыльной пены с кусочками толстых черных волос в ней. Исчез характерный запах яблочного дезодоранта в туалете… Куда-то подевалась с кухни его любимая чашка с Каем и Гердой, которые сидят на олене и смотрят на чертог Снежной Королевы, и еще не знают, что их ждет впереди. Вадик, думая о своем, всегда задумчиво ковырял крохотную фигурку Кая в синей шапочке с помпоном, и с годами отковырял и помпон, и всю голову маленького храброго Кая, не побоявшегося отпихнуть глупышку Герду, сесть в сани к незнакомой прекрасной даме и уехать с ней неведомо куда…

Дня через два я поинтересовалась у Соньки:

— Сонь, а папа ничего не говорил, куда он делся?

Она равнодушно пожала плечами и, ничего не ответив, уселась за компьютер. Я услышала, как с ней весело поздоровалась бабка Ёжка: «Привет, давненько тебя не было, умненькая девочка!» и зачавкали лягушки, которых нужно было сосчитать.

— Привет-привет! — очень бодро ответила Сонька и защелкала мышью. Я подошла к ней, обняла и тихо спросила:

— Сонька, где же наш папа?

Сонька долго считала лягушек, прятавшихся в болотной траве, а потом все-таки спросила:

— А кто это?

Я расстроилась и всплакнула. Из-за Вадикиной подлости, из-за бедной Соньки, не виноватой в своей черствости.