Лучше бы я осталась старой девой

– Точно, – пробурчала Лена. У нее тоже попросили документы, спросили, давно ли она в Москве. Абдулла принялся объяснять, что девушка приехала на встречу с мужем. А муж тоже вот-вот приедет. Можно зайти в посольство и спросить там. Но до этого не дошло. Милиция удалилась, Лена сунула паспорт в сумочку. Абдулла укоризненно заметил:

– Разве можно скандалить на улице? К арабам и так плохо относятся!

– Я не арабка. – Она отвернулась от него и пошла к метро. Абдулла догнал ее, предложил взять машину. Видимо, он опасался очередного скандала в общественном месте. Уже в машине Лена напомнила ему о жене Сафара:

– Так мы едем к ней или нет?

– Леночка, женщина в таком горе. – Абдулла качал головой. – Не знаю, стоит ли ее беспокоить? Надо немножко подождать, тем более что ты…

– Что – я?

– Ты – красивая молодая девушка, она тебя не знает…

– Глупости! Она все поймет, как только я скажу, что видела его перед самой смертью.

– Все равно, это будет неудобно.

– Хорошо, – Лена покусала губы и заявила: – Тогда поедем к Инне, моей подруге. Ее номер не отвечает, я беспокоюсь. Мне необходимо с ней увидеться.

– Потом… – Абдулла повернулся к ней с переднего сиденья (Лена с сыном и Иссой сидели сзади). – Торопиться некуда.

– Вот именно! – издевательски процедила она. – Ведь Ариф приедет еще не скоро, если вообще приедет, конечно!

На это он ничего ей не ответил. В полном молчании вернулись домой. Лена ушла к себе в комнату и упала на постель. Все тело покрылось испариной, в висках шумело, она чувствовала себя такой одинокой и несчастной, как никогда. Конечно, в Питере ей тоже было несладко, но там была мать… Пусть она пилила ее, требовала полной покорности и покаяния… Но все же это был человек, от которого Лена ничего плохого не ожидала. Теперь же… Руки опускались. Она лежала, закрыв глаза, и перед ней мелькали цветные картинки из прошлого – далекого и не очень. Пестрый калейдоскоп.

Общага. Ариф надевает ей на палец кольцо с бриллиантами, ей от счастья хочется петь! Не так уж нужно было это кольцо – но Ариф наконец смог что-то заработать, значит, ребенок не будет голодать. Картинка следующая – Сашка болеет, Ариф – непонятно где, она сидит в холодной квартире – в той самой первой квартире, откуда пришлось с позором уйти. По телефону то и дело звонят разные люди, судя по разговору – арабы, просят Арифа, кто вежливо, кто грубо, она отвечает, что его нет, и ей никто не верит… Она-то знает, что звонят кредиторы. Потом она увидела темную комнату, светлую щель под дверью, услышала голоса…

«Сколько можно! – Она даже подскочила на постели, испуганно оглянулась, промокнула лоб краем простыни. – Опять чуть не приснилась та квартира! И каждый раз снится все ужасней, будто там на самом деле случилось бог знает что! Ребенок в крови, потом труп на полу… А ведь все было банально. И до этого нам случалось уходить с чужих квартир, правда, не посреди ночи и меня никто не оскорблял… И все же снится мне именно та ночь!»

Она задумалась, снова улегшись на спину, но глаз больше не закрывала, чтобы не уснуть. Спать в такую жару, в духоте, да еще одетой? Верный способ увидеть кошмар. И все же кошмар был тут, рядом, и она сама не знала, спит или просто грезит наяву. Темная комната, где она тогда проснулась среди ночи, больше не появлялась. Теперь вспоминались сборы – она пытается сообразить, что взять с собой, а чего все равно не унести, Ариф лихорадочно шепчет: «Ничего не бери, ничего не надо…» Часы она забывает. Забывает вообще обо всем. Вся та ночь в ее памяти была как будто подернута туманом, все было нереально, приходилось напрягаться, чтобы понять – что было на самом деле, а что приснилось? Ведь она спала… Спала! А разбудил ее короткий звериный крик. От него-то она и проснулась. Потом услышала голоса, ворвался Ариф, все было именно в такой последовательности. Но крик? Так не кричат, когда ссорятся. Какая бы жаркая ссора не была, так не кричат!