Лука, или Темное бессмертие

Обхватив голову руками, она снова закричала. Ее рука наткнулась на крепление мини-камеры, похожей на шлем велосипедиста. Указательным пальцем она подцепила один из ремешков и постепенно добралась до затылка. Аппарат был на месте. Она сорвала его с крепления, и к ней вернулась надежда: под объективом мигала красная точка. Это означало, во-первых, что батарейка заряжена и по-прежнему питает систему, а во-вторых, что камера готова передавать. Она порылась в заднем кармане куртки:

– Ну же, ну же, пожалуйста!

Флоранс перерыла все карманы, ощупала каждую складку одежды, все напрасно. Этот урод забрал ее мобильник. Она встала на четвереньки, ощупала всю круглую поверхность пола. Наткнулась на какие-то упаковки. Содрала обертку, понюхала. Шоколадные батончики, пакеты чипсов… Потом бутылка. Вода. Слава богу. Она умирала от жажды.

– Кто вы?

Флоранс оторвала губы от бутылки и обернулась. Мужской голос шел откуда-то сзади. Она всем корпусом развернулась к переборке и уперлась в нее ладонями:

– Кто говорит? Почему меня здесь заперли?

Молчание, последовавшее за вопросом, показалось ей бесконечным до такой степени, что она спросила себя, не почудилось ли ей.

– Понятия не имею. Вас принесли сюда два дня назад. В воскресенье. Ну, я так думаю. Сейчас, должно быть, вторник. С тех пор вы не шевельнулись. Я решил, что вы мертвая. Наверняка вам вкатили дозу.

– Два дня? Не может быть… А вы? Вас… вас тоже заперли?

– Да. Я здесь как минимум три дня. Я очнулся с водой и едой. Пить мне больше нечего, и… еды тоже совсем мало. Если у вас есть, что пить, не совершайте ту же ошибку, что и я, экономьте воду: неизвестно, сколько еще времени мы здесь пробудем… И еще… вам будет меньше хотеться… писать.

Она прижала бутылку к себе:

– Кто вы?

– Меня зовут Бертран Лесаж. А вас?

Имя показалось ей знакомым, но Флоранс не могла восстановить контекст. В голове плавал туман.

– Флоранс Визёр. А мы… мы знакомы?

– Не думаю, нет.

– Где мы?

– Не знаю. В каком-то подвале или старом здании. Наверняка недалеко от железнодорожных путей. До того как вы пришли в себя, я слышал гудок. Это был поезд, я уверен. Нас держат в чем-то вроде цилиндра с крышкой. У моего цилиндра в крышке есть дырка с трубкой, которая ведет наружу. Чтобы я мог дышать, как мне кажется.

Флоранс выпрямилась, пощупала:

– В моем тоже дырка. И… Да, я чувствую трубку.

Дырка была небольшой, туда и рука не пролезала. Флоранс вцепилась в ее края, попыталась расширить, но только изрезала пальцы.

– Я смог увидеть, что тут вокруг, единственный раз, когда наш похититель доставил вас, – сказал Бертран. – Он держал фонарик. Это мужчина в белой маске, вроде тех жутких масок, что носят хакеры. Я слышал, как он пыхтел, когда опускал вас туда. Похоже было… на животное.

Белая маска… Улыбка… Черная бородка…

– Он что-нибудь говорил? – спросила Флоранс. – Он сказал вам хоть что-то?

– Он потребовал логин и пароль от моей страницы в Facebook, иначе пригрозил, что убьет вас. И он бы это сделал, поэтому я исполнил его требование.

– Доступ к вашей учетной записи в Facebook? Зачем?

– Не знаю, – очевидно, чтобы контролировать страницу вместо меня. Послушайте, я видел стенку моего цилиндра, ваш совсем рядом. И еще… Мы в каком-то большом помещении, пол вокруг бетонный. Слева от меня занавес, который, я думаю, разделяет помещение на две части. Над и под этим занавесом тянутся какие-то кабели и трубки. И еще, мне кажется… тут, в паре метров от нас, стоит камера на треноге. Хотя я не вполне уверен. И еще, между нашими цилиндрами, закрепленными на потолке, было еще…

– Что?

Флоранс услышала звук кожи, трущейся о пластик. Наверное, невидимый собеседник стоит всего в нескольких сантиметрах от нее.

– А что это за красная движущаяся точка? – спросил он.

– Объектив в футляре, закрепленном ремнем у меня на затылке. Он фотографирует каждую минуту. И подключен к моему мобильнику, который автоматически пересылает снимки в мой альбом на Facebook. Люди могут смотреть его в реальном времени.

– Вы хотите сказать, что наш похититель оставил вам камеру? И можно увидеть, что она снимает в этот момент?

– Нет. Он забрал у меня мобильник. Камера не может передавать фотографии. Она сейчас ни на что не годится. Потому он ее и не тронул. Он в точности знал, как эта штука работает. И наверняка наблюдал за мной.

Эта мысль вогнала ее в еще больший ступор. Как долго он следил за ней? Был ли он одним из интернет-пользователей, подключенных к ее сетям? Одним из «друзей»?

Молчание, потом снова раздался голос:

– Значит, посредством этих фотографий интернет-пользователи могли стать свидетелями вашего похищения в режиме реального времени?

– Да… нет, я не знаю, это зависит от того, когда был сделан последний снимок. Моя система каждую минуту посылает один снимок. Может… наш похититель не сразу ее заблокировал, я не знаю. Я включаю камеру только тогда, когда хочу поделиться, – например, когда бегаю. В дополнение к фотографиям в тот вечер мой маршрут в реальном времени отражался на Facebook.

Бертран уперся лбом в переборку. Изо всех сил. Он слушал, не говоря ни слова.