Луна Верховного

– Ты не рад, – не знаю как, но догадалась я. Стало больно. Больнее, чем осознать, что не нужна своем истинному. Больнее, чем почувствовать сомкнувшиеся змеиные зубы. Больнее, чем узнать, что он не может полюбить, потому что уже любит кого-то, но не тебя.

Рамон ничего не ответил, полностью переключившись на доктора и ее рекомендации.

Вот это раздражало больше всего! Бесило до зубовного скрежета. Нет, совсем не то, что он внимательно слушал Франческу, то, что снова игнорировал меня, мои потребности и чувства. Будто даже медицинское кресло, на котором я лежу, ценнее и важнее меня самой. Хотя, что это я? Уверена, в мире верховного старейшины Волчьего союза я нахожусь в самом низу иерархии вервольфов, людей и вещей!

Я должна была радоваться. Должна была радоваться, что у меня будет дочь. Прекрасная девочка, которая вырастет чудесной волчицей. Но разочарование Рамона, очевидно, передалось и мне. Не из-за пола ребенка, конечно! С этим у меня никаких проблем не было: я уже любила ее. Но я, как последняя дура, в глубине души надеялась, что, рассмотрев на экране крошечный эмбрион, Рамон смягчится. Передумает.

Что наши отношения переменятся.

Что мы, возможно, станем семьей. Что у меня будет настоящая семья, маленькая стая, как когда-то я мечтала.

С чего я вообще так решила?

– Если тебя не устраивает девочка, отпусти меня, – пробормотала я, когда Франческа отошла. – Нас.

Мне определенно удалось привлечь внимание Рамона: теперь он посмотрел на меня так, словно с ним кушетка заговорила.

– С чего ты взяла, что меня что-то не устраивает, Венера?

– Ты не выглядишь счастливым отцом.

– С мальчиком все было бы проще.

Ну и что это значит?

– Почему? – ответа я снова не дождалась. – Почему ты просто не объяснишь? Я ничего не понимаю.

– Тебе не нужно понимать.

На этой вроде бы простой фразе вся моя выдержка полетела бесу под хвост. Я схватила полотенце, стирая остатки геля со своего живота в несколько быстрых рывков-движений.

– Не нужно! – я одернула сорочку и шагнула к ширме. – Мне вообще ничего от тебя не нужно!

Он, конечно же, встал у меня на пути.

– Вернись на место, Венера, – меня перехватили за талию, прижимая к себе. Но я была настолько взвинчена, что сейчас его близость только еще больше разозлила. – Не устраивай сцен.

– Это ты верни меня домой, Рамон!

– Теперь это твой дом.

Это не дом, это тюрьма!

– Я про нормальный дом, а не про этот бордель с твоими любовницами, – прошипела я. – Хотя, нет, это не бордель. В борделе проститутки – бизнес-конкуренты, у тебя же самый настоящий гарем! С наложницами и со змеями!

Я поймала удивленные взгляды Франчески и Донателлы и поняла, что действительно хочу оказаться как можно дальше отсюда. Если не подальше от острова, то хотя бы подальше от Рамона!

– Мне нужно на улицу, – сказала, выровняв голос до холодной вежливости.

– Францеска не закончила.

– Мне все равно. Закончила я.

Я поняла, что еще немного, и я начну задыхаться. Грудь сдавило, будто внутренности стягивало узлом, а дыхание стало резким, прерывистым. Перед глазами мелькали мушки, по рукам пробежала знакомая дрожь, предшествующая панической атаке.

Не знаю, что сработало, но Рамон меня пропустил. Он шагнул в сторону. Наплевав на мнение доктора и ее ассистентки, я нырнула за ширму, с армейской скоростью влезла в платье и метнулась обратно.

– Простите меня, – выдала на ломаном вилемейском и выскользнула из медкабинета. А дальше шла, хотя вернее будет – бежала, куда глаза глядят. Только когда оказалась в знакомой беседке, оперлась о перила и выдохнула.

Голова кружилась, а пульс грохотал в ушах, пульсировал во мне. Я обхватила себя руками, чувствуя этот внутренний холод, несмотря на жару. Даже техника глубокого дыхания не помогала, будто ночью с нападения змеи внутри меня сдвинулся какой-то предохранитель, и все, что я долгое время сдерживала в себе, стало прорываться наружу.

И дело не только в змеях! Я словно снова вернулась в то время, когда я была абсолютно бесправной. Запертой в четырех стенах. Во власти сильного альфы, который мог сделать со мной все, что захочет. Не просто мог, он делал. Ломал мое тело и душу, и я тогда поклялась, что это никогда не повторится.

Никогда не говори никогда.

Я думала, что давно избавилась от этого ощущения. Ощущения капкана, металлических клыков, болью впивающихся не в тело, в самое сердце. Но ночь и это утро доказали, как легко снова оказаться в клетке, созданной мною в моем же сознании. В клетке из самообмана и иллюзий, в жажде любви. И как сложно из нее выбраться. Как сложно мыслить трезво. Как сложно сражаться с миром в одиночку.

Его присутствие я почувствовала сразу, еще до того, как Рамон шагнул в беседку. Я вообще слишком остро его чувствовала, с самого начала. Может, поэтому пошла за ним тогда, в отеле, поверив в то, что он истинный. Не обернулась, и поэтому вздрогнула, когда он остановился за спиной и положил ладони на перила, по обе стороны от меня. Наверняка, чтобы не сбежала! Не объятия, но все равно слишком близко. Когда и нервно, и жарко, и вся моя суть то тянется к верховному, то желает от него сбежать.