Luwak (СИ)

В утро последнего для Питера дня во Вьетнаме, пара прогуливались по пляжу, держась за руки. Ноги утопали в песке, а морские волны лизали ступни. Ветер обдувал лица и играл в волосах Стайлз, заставляя девушку смеяться не только от периодических поцелуев ее Волка.

— Стайлз, — в какой-то момент слегка напряженно позвал Хейл.

— Да? — отозвалась Стилински, поворачиваясь к мужчине и не переставая улыбаться и жмуриться от лучей солнца. — Ты чего такой хмурый?

— У меня завтра самолет, — не задумываясь, выпалил оборотень, решив, что пластырь лучше снимать разом.

Улыбка мгновенно сползла с лица шатенки, и девушка как-то поникла. Ну, конечно. И почему она сразу не подумала, что этот их курортный рай-роман не навсегда, а лишь до того момента, пока у Питера не закончится отпуск?..

— Тебе нужно уехать, — заторможенно кивнула Стайлз, отпуская ладонь Хейла и убирая руки в карманы шорт. — Я понимаю.

— Нет, не понимаешь, — Волк резко остановился, тормозя и девушку, поворачивая ее при этом к себе лицом. — Я предлагаю тебе поехать со мной. Вернуться домой, к отцу, к Стае. Ко мне, Стайлз.

— И бросить здесь все?..

— Что — все? Стай, это не твой дом! — Питер не понимал, почему девушка не хочет уехать с ним. — Дома тебя ждет отец, Скотт…

— Питер, тебе незачем прикрываться ими, — Стилински покачала головой, успокаивающе гладя мужчину по руке. — Я понимаю, что ты хочешь, чтобы я осталась с тобой. Я тоже этого хочу. Но не могу бросить здесь все: работу, друзей?.. Да и что мне делать в Америке?

— Стайлз…

— Нет, Питер. Прости. Я правда не могу.

Девушка опустила голову, скрывая слезы в глазах. Ей было непонятно, почему Волк не понимает того, что ей сложно бросить здесь все, к чему она привыкла за последние полтора года. И к кому она привыкла.

Хейл же молча смотрел на такую желанную девушку, которая его сейчас практически бросает: она ведь прекрасно знает, что он сам не может остаться с ней во Вьетнаме. И ему было больно от того, что он может потерять ее снова, только найдя после долгой разлуки. Но говорить он этого, конечно, не собирался.

— Я пойду, — наконец севшим голосом процедила Стайлз, вытирая глаза и поднимая голову. — У меня смена через полчаса.

Не дожидаясь ответа, она почти бегом отправилась вон с пляжа, оставляя Волка в полной потерянности и недоумении.

Весь оставшийся день они не видели друг друга — Питер неохотно собирал вещи, а Стайлз работала в кафе, стараясь не думать о том, какое идиотское решение она приняла. Каждому было плохо, но оба оказались настолько упрямы, что не захотели обсудить это по-человечески.

И вроде все было решено, ход Стайлз сделан — она остаётся, — когда ее коллега ближе к восьми вечера передала ей записку, где ровным почерком старшего Хейла было прописано:

«У меня рейс в 11:50. Если все же передумаешь и решишь вернуться домой, и ко мне в том числе, буду ждать тебя у входа в местный аэропорт в 9:40. Решать тебе, Оленёнок, я приму любой твой выбор, ведь ты сама знаешь — Волки верные существа.

Мне, наверное, и правда нечего тебе предложить кроме своей верности — драгоценности и финансы для тебя ничего не значат, по опыту знаю, а сила и власть для тебя пустой звук.

Но, Стайлз, мне и правда плохо без тебя, но я понятия не имею, что могу сделать, чтобы ты вернулась ко мне. Наверное, это действительно первый раз, когда я не знаю, что мне делать.

Просто знай: я люблю тебя и приму любой твой выбор. Решай, Оленёнок.

P.S. К записке приложен кулон. С прошедшим днем рождения.

Всегда только твой П.Х.»

Из записки в руки девушки и правда вывалился изящный гранатовый кулон на цепочке из черного золота.

***

Питер не знал, зачем и почему написал ту записку, не знал, зачем передал ее через коллегу Стайлз и уж тем более не знал прочитала ли девушка записку или просто сожгла, чтобы не мучить себя лишними мыслями и сомнениями.

Тем не менее, сейчас мужчина уже около пятнадцати минут стоял у входа в аэропорт, дожидаясь нужного времени. Конечно, ждать бы не пришлось, если бы рейсовый автобус не пришел на сорок минут раньше, но с этим Хейл ничего поделать не мог. Так что ему оставалось только ждать, хотя сил на это совершенно не было.

Хотелось все бросить, зайти в аэропорт, пройти таможню, купить в дьюти-фри какой-нибудь коньяк и забыться на время полета, не думая о том, что Стайлз он все же не нужен больше. Но что-то не давало этого сделать.

Надежда. Она жгла изнутри, заставляла крутить в руках два билета на самолет и размышлять о том, что же всё-таки подумает о нем Стайлз.

А ведь он собирался сделать ей предложение руки и сердца… Еще до того, как она сбежала от него: он хотел построить с ней семью, и был бы совершенно не против детей. Но она сбежала, и его мечты рассыпались в прах. Впрочем, как и сейчас.

Вздохнув, Волк посмотрел на часы.

9:53.

Нужно было идти, чтобы не опоздать на самолет.

Оглянувшись в последний раз в поисках копны светлых, выгоревших на солнце каштановых волос, и, не найдя ее, судорожно выдохнул, входя в помещенное, охлажденное кондиционером, от которого, впрочем, лично Питеру легче не стало — разочарование и глухая боль жгли изнутри.

***