Мара. Ведьма поневоле

— Может быть, ты не захочешь сходить с борта «Проныры»? — сложив руки на груди, поинтересовалась Далия, когда остальные покинули трюм.

— С чего бы вдруг? — Я внимательно посмотрел на неё, пытаясь понять, что она подразумевает своими словами.

— С того, что ты в Марлен разве что дыру не проглядел! Да и медовуха тебе её понравилась. Или я не права?

Я озадаченно почесал в затылке, так и не сообразив, к чему клонит Далия. Да, мы — орки — были ценителями женской красоты и хорошей выпивки. Но не вменять же мне это в вину! К тому же… Я ошеломлённо посмотрел на чертовку, запоздало соображая, что она попросту могла приревновать меня к Марлен. Да нет, такого просто не может быть. Должно быть, она не стала бы выказывать ревности, даже если бы застала меня с рыжей на ложе. Или может?

— Ты права, — как можно спокойнее ответил я ей. — Но лишь в том, что Марлен красива, и медовуха у неё вкусная. Ни тот, ни другой факт не отметить я не мог. А ты что, ревнуешь?

Далия фыркнула, и глаза её загорелись недобрым огнём. Ну, настоящая бестия. До чего хороша в гневе.

— Вот ещё! — выкрикнула она. — Даже не наде…

Окончание фразы потонуло в тонком вскрике Далии, который вырвался из её уст, когда корвет рванул вперёд, подчиняясь какой-то неведомой силе. Я не удержался на ногах, начиная падать на пол и, приложившись задом о крепкие доски, цветасто выругался. Но был в моём падении и несомненный плюс — заключался он в лежащей на мне чертовке, которая оказалась сверху, ибо тоже не смогла сохранить равновесие. Недолго думая, я крепко прижал Далию к себе и споро перевернулся, так, что девица оказалась прямо подо мной.

— Что ты себе позволяешь? — зашипела она разъярённой кошкой, пока я удобнее устраивался, чтобы ненароком не придавить Далию, но при этом чувствовать напряжённым телом все её соблазнительные изгибы.

— Я? Лежу на тебе. Упал. И ты до этого так же лежала на мне, помнишь?

— Немедля слезь с меня!

— А то что?

Я нагло ухмыльнулся, загораясь от того, что чертовка начала елозить, доводя меня практически до исступления.

— А то тебе не поздоровится.

— Ничего. Двум смертям не бывать, а одной не миновать, — философски изрёк я, вскидывая бровь. — Так ты меня ревнуешь или нет?

— К кому?

— А есть выбор, к кому ревновать?

— Кто тебя знает!

— В данном случае, речь о Марлен.

— Я не ревную тебя. Ни к Марлен, ни к кому бы то ни было.

— И если я останусь с ней на корвете, ты воспримешь это спокойно?

— А чего мне волноваться? Оставайся хоть на трёх корветах разом.

— Лгунья.

— Болван.

— Ещё какой, раз до сих пор не сделал этого ещё раз.

— Не сделал чего?

— Того.

Я жадно приник к её губам поцелуем, властно раздвигая их языком, чтобы углубить своё дерзкое прикосновение к манящему рту Далии. Она сначала замерла, а потом начала ёрзать с утроенной силой, но мне было решительно наплевать на то, согласна ли она на то, чтобы я её целовал, или нет.

— Ох! Ты что творишь?

Я отстранился, когда Далия с силой прикусила мою губу, и слизнул каплю крови, выступившую там, где до этого сомкнулись её острые зубки.

— А ты что творишь? — выдохнула бестия, правда, скорее испуганно, чем со злостью.

— Я тебя целую. И будет лучше, если ты придержишь свои зубки до поры до времени.

Я снова впился в её уста, и на этот раз Далия ответила. Сначала несмело, потом всё больше распаляясь и распаляя меня. Меня поглотило жаркое вожделение. Желание обладать этой женщиной, которая свела меня с ума. Я двинулся ладонью вдоль её тела, вниз, намереваясь задрать чёртовы юбки, которые скрывали от меня так много. Далия — намеренно ли, или по незнанию — уродовала себя чёрными платьями, застёгнутыми под самое горло. И мне хотелось только одного — сорвать эти тряпки, обнажая её идеальное — я верил, что оно именно такое — тело.

— Олаф, стой! Стой! — испуганно вскрикнула Далия, когда моя ладонь стала подниматься вверх, увлекая за собою ткань платья. — Немедля перестань!

И столько неподдельного ужаса было в её словах, что я устало перекатился с Далии, в который раз смиряясь с тем, что мне отказали.

— Ты можешь сказать мне, что не так? — не особо надеясь на вразумительный ответ, спросил я, садясь на полу и сцепив в замок сложенные на коленях руки.

— Дело не в тебе, — отводя взгляд, проговорила Далия, поднимаясь с пола и оправляя платье.

— А в ком? В тебе?

— И не во мне. Возможно, позже ты поймёшь, почему нам ничего нельзя.

— Хм. — Я невесело хмыкнул. — Дожить бы.

— Доживёшь.

— Тебе лучше знать.

Поднявшись с пола, я отряхнул одежду и хмуро посмотрел на выход из трюма.

— Ладно. Пойдём. Скоро, наверное, прибудем.

И, не прибавив ни слова и не услышав от Далии протеста, направился к двери. На душе моей было погано. Но я уже начинал привыкать, что рядом с этой девушкой иначе и не бывает.