Марафон длиной в неделю

— Вот так, — победно улыбнулся он. — Я говорил, что вы не совсем в курсе дела, пан Григорий, и это правильно, ибо каждый должен знать только то, что ему положено. Однако скажу вам, что наш начальник пережил трудные времена... Стоял даже вопрос об отправке его на фронт, на Восточный фронт, естественно, — уточнил он, — и если бы не одно обстоятельство, командовать бы ему где-нибудь батальоном — полк никогда не дали бы... Да, не дали бы: потому что опальному офицеру всегда дают меньше, чем он заслуживает.

Марков понимающе кивнул: в том, что начальник «Цеппелина» имел неприятности, была и его заслуга. Сколько агентов, заброшенных в Советский Союз, было обезврежено благодаря сведениям, которые он сообщил в Центр!

Не зря сидел в «Цеппелине» и пил сегодня коньяк с Валбицыным лейтенант Юрий Алексеевич Махненко. А если удастся сейчас выведать кое-что у пана Кирилла...

Но главное — не быть навязчивым.

Они ополовинили вторую бутылку, когда мимо их столика, виляя бедрами, прошла девица. На секунду задержалась, глянув оценивающе.

— Скучаете? — улыбнулась откровенно. — У вас отличные сигареты, господа. Может, угостите?

Валбицын поднял на нее тяжелый взгляд.

— Ты, шлюха, — пробурчал грубо, — мотай отсюда!

— Сразу видно, импотент! — ответила девушка нагло и пошла дальше.

Марков думал, что Валбицын разозлится, но тот вынул сигарету, щелкнул зажигалкой и сказал безразлично:

— Такая лахудра не стоит даже сигареты. От них одни несчастья. Знаете, сколько настоящих ребят погорело из-за них?! Я могу назвать не меньше десятка первоклассных агентов. Правда, нам с вами такая судьба не грозит. Должен сказать, пан Григорий, что это не только мое мнение, но и нашего руководства, и это мнение отражено в вашем досье.

Раскрывать мнение начальства, тем более говорить о досье было рискованно, и Марков понял, что Валбицын «дошел до кондиции» и можно осторожно прощупать его.

— Вы один из самых выдающихся специалистов в нашей школе, пан Кирилл, и мне очень приятно услышать похвалу именно из ваших уст, — сказал он, глядя честно и преданно.

— Бросьте, — вытер жирные губы Валбицын, — приятно, еще приятнее... Мы свои люди, связаны одной веревочкой, зачем нам говорить комплименты друг другу? Вы хорошо делаете свое дело, я — свое, очутились мы с вами здесь не случайно и должны до конца тянуть лямку.

— Лишь бы прекратились наконец эти неудачи на фронте, — сокрушенно сказал Марков.

— Да! — стукнул ладонью по столу Валбицын. — Да, мой друг, и я думаю, скоро и мы внесем свой вклад в победу над большевиками, пан Григорий.

— Мы с вами? — нарочито небрежно возразил Марков. — Слишком незначительна роль «Цеппелина»...

— Не говорите! — Красные глаза Валбицына округлились, сейчас он был похож на сыча, готовящегося схватить жертву. — «Цеппелин» еще покажет себя, вы даже представить себе не можете, над чем работают сейчас настоящие разведчики! — Он явно имел в виду себя, и Марков подумал, что стоит подыграть Валбицыну.

— Да, пан Кирилл, — сказал он вкрадчиво, — вы ас, настоящий ас разведки, и все мы преклоняемся перед вами. Но одна акция — и вся война?.. Несопоставимо. — Марков явно провоцировал Валбицына, никогда не осмелился бы сказать такое трезвому, но сейчас пан Кирилл несколько уже утратил самоконтроль.

— Не скажите... — погрозил пальцем Валбицын. — Представьте, за операцию отвечает такой известный разведчик, как штурмбанфюрер Краусс; сам Скорцени подарил агенту, которого мы готовим, талисман. Я видел его, понимаете, сам видел: брелок для ключей — поцарапанный бронзовый чертик. Герой рейха напоролся на колючую проволоку, когда убивал итальянского карабинера. Вы читали об этом, пан Григорий?

— Конечно читал. Но при чем тут Скорцени и талисман?

— Скоро мы станем свидетелями важных событий. Есть человек, который совершит... — Валбицын вдруг осекся. — Я не могу сказать, что именно совершит этот человек, пан Григорий, хотя вы наш сотрудник, мой коллега, и я не сомневаюсь в вас, но есть секреты... Скажу только, что мы подготовили агента, который полетит в красный тыл и которого благословил сам Скорцени!

— О-о, это потрясающе! — воскликнул Марков. — Выпьем же за его успех! — Он быстро налил по полной рюмке, и они выпили до дна.

Марков почувствовал, что коньяк ударил и ему в голову — вообще он пьянел медленно, к тому же сейчас хоть немного, но не допивал, что давало явное превосходство перед Валбицыным. И Марков сделал еще одну попытку что-нибудь вытянуть из него:

— А ведь нам с вами очень нужен этот успех, и, надеюсь, вы приложили все усилия, чтобы наш агент почувствовал себя среди красных спокойно.

— У него такие документы!.. — начал Валбицын хвастливо.

«Ну, дорогой, еще хоть немного, еще три слова, ну что-нибудь, я уж не прошу называть фамилию, хоть маленькую примету, звание, должность...»

Но Валбицын только резанул ребром ладони по горлу, и Марков понял, что больше ничего не вытянет из него.

Они допили коньяк, Валбицын позвонил куда-то и вызвал машину — раньше у него такой привилегии не было, и это еще раз подчеркивало, что пан Кирилл поднялся на высокую ступень в «Цеппелине».