Маска Дантеса

– И все же. Мне необходимо знать, кто помогал твоему отцу. Я никого ни в чем не хочу обвинять. Не требую возмездия. Я хочу спасти жизни похищенных мальчишек. И только.

Кажется, впервые с начала их разговора Сулла отнесся к словам Корвина всерьез. Во всяком случае, улыбка перестала морщить губы, а вертикальные зрачки сделались вполне нормальными.

– Вот еще одна унизительная особенность патриция – даже смерть не может спасти их от следователей. Ты будешь допрашивать моего отца снова. А я держать за него ответ. – В интонациях Суллы не было раздражения или гнева – только горечь.

Корвин не стал отвечать на эту реплику.

– Итак… – сказал требовательно. – Я слушаю.

– Речь идет о жизни детей, – сказал молчавший до этого Флакк.

– Не надо! Не произноси только здесь слово “должен”! Или я выставлю вас за дверь! – взъярился Сулла. Глаза его сделались красными. Причем радужка тоже поменяла свой цвет.

“Совсем не два кредита, а двести тысяч, – уточнил про себя Корвин. – Но все равно в этом есть что-то вульгарное…”

Марк молчал. Флакк тоже.

Но это, кажется, еще больше взбесило Суллу:

– Не говорите мне про детей! – проговорил он свистящим шепотом, подаваясь к Марку. От прежней маски изнеженного сибарита не осталось и следа. – Потому что я тут же вспоминаю, как мой дед изнасиловал десятилетнюю девочку. Почему ты не нашел тогда преступника, Корвин?

– Мой дед, – уточнил Марк. – Тогда префектом по особым делам был мой дед. Но он не занимался такими делами. Только убийствами. Преимущественно теми, что могли иметь общественный резонанс. Но если ты хочешь, чтобы справедливость восторжествовала, я займусь этим делом. Теперь.

– Нет. Не надо. И преступник, и жертва давно умерли. Ненавижу… – процедил Сулла сквозь зубы.

– Мы сейчас говорим не о детях. Всего лишь об эликсире, который создал твой отец. Об этом и вспоминай. Чем скорее мы закончим разговор, тем лучше.

Сулла усмехнулся:

– Неужели вас не мучают пороки предков? Тебя, Корвин. И тебя, Флакк. Нет? Никто из дедушек и бабушек не совершал ничего предосудительного? Завидую… Завидую и вспоминаю. – Сулла закрыл глаза, сосредотачиваясь.

Корвин вытащил капсулу с трубочками памяти. Сулла не видел его жеста, но угадал по шороху упаковки. Предостерегающе поднял руку.

– Не надо. Я и так умею вспоминать, без твоей травки… – Он нахмурился. – Помощников было двое. Секретарша и ассистент… Секретарша – любовница отца… Ирида. Она знала формулу и испытывала состав на себе… Уехала вместе с отцом в изгнание. Умерла вскоре после смерти отца. – Сулла дернул ртом, что могло означать улыбку. – Это уже мои собственные воспоминания… Возможно, ее преждевременную смерть вызвал “эликсир”…

– А второй? Ассистент.

– Тит Флавий… Я… то есть мой отец… в шутку называл его императором. А он в ответ именовал патрона “диктатором”. Флавий так же отправился к отцу на Петру спустя два года. Флавий был довольно старым уже тогда. Он умер. Да, умер пять лет назад.

– Ну что ж… придется признать, что я направился по ложному пути, – вздохнул Корвин. – Соприкоснемся браслетами и простимся.

Сулла поднял руку, Марк тронул своим комбраслетом золотой браслет на запястье Суллы. Комустройства автоматически обменялись кодами.

– Захоти я стать следователем, ты бы взял меня к себе в группу? – спросил Сулла, когда Корвин был уже у дверей.

– Непременно. Но только никаких змей под ногами и трупов в ванной.

* * *

– Что за странная фантазия – сделать подобного человека своим помощником? Помощником следователя? – спросил Флакк, едва только поднял флайер в воздух. – Это же законченный псих.

– Нет, он никак не может сделать выбор – продолжить безобразия предков или их загладить. Его отец пытался стереть из памяти самые мерзкие эпизоды. И совершил еще одно преступление. А нынешний Сулла не опасен. Пока.

Марк закрыл глаза и тут же провалился в сон.

И снова очутился в таблине Суллы. Только теперь старший Корвин разговаривал с создателем эликсира. Старший Сулла ничуть не походил на своего младшего сына – надменный, уверенный в себе, озлобленный. Маленькие темные глаза, их взгляд впивался в собеседника – не ускользнуть. Длинный нос, немного запавший рот, острый подбородок. Над высоким лбом в беспорядке вились рыжие волосы.

– … Ты спрашиваешь, зачем я пытался создать это средство? Ты твердишь, что мой напиток – зло. А между тем, я, может быть, спасаю всех патрициев. И весь Лаций в придачу.

– В каком смысле? – Знаменитая манера префекта Корвина: выказать максимум непонимания… пускай другие объясняют происходящее, а он будет слушать. Узнать образ мыслей подозреваемого – не так уж мало.

Сулла старший тут же попался на эту нехитрую уловку:

– Когда-нибудь патрицианская память переполнится, как переполняется память самых совершенных компьютеров, и очередному поколению не на что будет “записывать” собственную жизнь. Они будут жить чужими воспоминаниями, не действовать, а пребывать в летаргии. Прошлое поглотит их мозг, не оставив места для настоящего, и уж тем более – для будущего. Я спасаю наше будущее, Корвин!