Математик Боя. Жизнь сильнейшего

Его слава яростного бойца заставляла относиться к нему не только с уважением, но и страхом, и это оказывало психологический эффект — шиноби-противники ошибались под давлением ужаса, наводимого на них Богом Шиноби. Его уверенные движения были отточены годами битв и тренировок, и пускай боль норовила все испортить — ему ли не привыкать ее терпеть? Его мозг лишь разгонялся, просчитывая сотни возможных атак врагов и способы обратить их против своих хозяев.

— Ну, давайте, где же ваша сила?! — кричал распалившийся Сенсома, выверенными и четкими движениями ломая противникам руки, ноги и шеи.

Вот один из шиноби замахнулся мечом и даже попал в плечо, но тут же был убит ударом в сердце. Меч Математик споро вытащил и так же споро обратил против оставшихся врагов. Он отбивал и атаковал, принимал удары и наносил. Уловив момент, он даже успел призвать Земляную Стену, в которую, по классике, впечатал одного из самых сильных в ближнем бою врагов.

От радостного хохота Математика Боя даже у самых опытных бойцов волосы встали дыбом.

А он сражался, отдаваясь песне боя и уничтожая армию врага. Да, это было в десятки раз тяжелее, чем со Вратами, Печатью и Исобу, но зато это было ни капли не скучнее! Он отключил боль, оставив телу лишь двигаться, и полностью сосредоточившись на разуме, просчитывающем, рассчитывающем и подгадывающем. Он дышал за десятерых, помня каждый урок Мусаси.

— Нападайте, хуесосы, всех разъебу!

Раненый Дракон — все еще Дракон.

— О да? — Зак обставил белого ферзя черными пешками и принялся сметать им их одну за другой, пока на другой стороне доски черные делали свои ходы в попытках обратить безнадежную ситуацию вспять. — И что же нам делать в этом случае?

Тяжело дыша, Мадара, из последних сил, использовал Ринбо: Хенгоку. Изуна, поддерживающий его, вздрогнул и тут же предвкушающе оскалился. Держащийся на одних морально-волевых Карума, сидевший на коленях за их спинами в ярко-красном Сусаноо, казалось, бредил.

А наседавшие на значительно ослабевшие силы противника коноховцы даже не подозревали о беде.

Тень Мадары, держа в руках специально раскрошенный черный приемник, подошла к Хирузену со спины. И Тоширо, некогда бывший носителем чакры Рикудо, наблюдавший за действиями нынешнего носителя против неизвестной техники Великого Учихи, почувствовал…

Бросившись к Хокаге на всей возможной скорости, Узукаге успел в последний момент.

Он не знал точно, какой именно будет атака, да и не мог знать. Все, что у него было — смутное подозрение о стороне атаки. И все, что он мог в этой ситуации — банально закрыть эту сторону чем-нибудь, что будет менее ценно, чем жизнь Третьего Хокаге в этой битве.

И поэтому он закрыл Хирузена собой.

— Н-Е-Е-Е-Е-ЕТ! — одновременно закричали Мадара с Хирузеном.

А старый Узукаге уже заваливался лицом вперед, обагряя Хокаге своей кровью.

— Господин Хокаге! — донесся до Хирузена, вдруг, искаженный голос престарелого Иного Яманака. — На Коноху напала Страна Неба!

— Вам шах и мат, — оскалился Зак, получив от радиста данные. — Если не можешь точно выиграть на одной доске — сжульничай и вдарь ему по голове второй! Это же так в духе Математика Боя!

А Третий Хокаге, тем временем, проверив лишь, успели ли уйти ученики Сенсомы, выдернул отряд телепортом. Окровавленные Сенсома, Тоширо и Данзо упали сразу. Мито подбежала к ним, готовая помочь, как и Озин.

А Хокаге смотрел в окно своего кабинета, в котором виднелось небо Конохи, заполненное летунами Страны Неба.

Фронт с Ветром был проигран.

Обещание

— Не меня! — раздраженно отмахнулся от подскочившего, было, Озина.

— Займись… Тоширо… — прохрипел Сенсома, в свою очередь, сплевывая кровь. — Мы… в порядке.

Тяжело опершись на левую, самую здоровую, руку, Математик Боя попытался было встать, но дрогнул и завалился на пол вновь. Данзо, стиснув зубы, смотрел на друга детства и сжимал чудовищную рану от отрубленной руки. Хирузен, казалось, не обращал на них никакого внимания, смотря только в окно своего кабинета.

— Узукаге… — Озин припал к телу поверженного Узумаки и стиснул зубы в бессильной злобе. — Мне не хватит чакры, чтобы залечить такие раны!

Мито, стоящая позади него, опустилась на колени и положила свои руки на его плечи. Ее все еще потряхивало от остатков чакры Девятихвостого, которой в теле куноичи сегодня был явный переизбыток. Однако, выражение лица у нее было твердым. Когда она коротко выдохнула фразу-активатор, Печать Силы Сотни на ее лбу расцвела цветком, но окутала узором не только ее тело, как это делала Печать Сенсомы, а еще и тело Озина.

— Я дам чакру, — сказала она, отстраненно смотря на раненого отца. — Приступай к работе.

— Озин, — хрипло гаркнул, все так же стоящий ко всем спиной, Хирузен. — Тебе хватит этой чакры?

— Да, — Цубаки кивнул длинноволосой головой и судорожно выдохнул. — Должно хватить.

— Сенсома, Данзо, продержитесь?