Меч с берегов Валгаллы

Некоторое время нойд молчал, и все вепсы стояли вокруг него в почтительном безмолвном ожидании. Никита хотел уже нарушить эту тишину – в конце концов, ему нужно было продолжать работу! – но тут сам нойд заговорил.

Он говорил по-вепсски, и Никита не понимал ни слова.

Наконец нойд замолчал, и только тогда старик вепс, хорошо говоривший по-русски, перевел его слова десятнику.

– Нойд говорил с мертвым человеком, он просил у него разрешения потревожить его могилу. Мертвый человек был сильно недоволен, но нойд его уговорил…

– Вот спасибо-то! – крякнул десятник.

– Только непременно нужно похоронить его в другом месте, – продолжал старик. – В таком, где его никто не потревожит. И непременно нужно перенести его вместе с надгробьем и вместе с каменным гробом, в котором покоятся его кости, и гроб ни в коем случае нельзя открывать, чтобы не потревожить останки…

– Вот ведь морока-то! – вздохнул Никита, прикидывая, сколько людей понадобится для такой работы и сколько времени она у них займет. А еще ведь надо придумать, куда этого древнего язычника похоронить – ведь не согласятся вепсы закопать его на каком-нибудь пустыре, а хоронить язычника на христианском кладбище не положено.

Никита вспомнил, что неподалеку, к югу от русла будущего канала, купец-старообрядец Громов, заботясь о спасении души, купил участок земли под кладбище. Громов держал часть подряда по строительству канала, значит, был заинтересован в том, чтобы работа шла без задержек. Может быть, удастся уговорить его похоронить на новом кладбище вепсского вождя?

Одна только заминка – вождь этот наверняка язычник, и набожный купец не позволит хоронить его в освященной земле…

Но старый вепс разрешил его сомнения.

Он сказал, что покойный вождь был христианином, в доказательство чего показал высеченный на надгробье крест.

С этим Никита и отправился к Громову.

На его счастье, старообрядец был неподалеку, следил за разгрузкой подвод с бутовым камнем. Внимательно выслушав десятника, он надолго задумался, потом спросил своего неизменного спутника, конторщика Епифана, убежденного старовера и большого знатока религиозных вопросов.

Епифан также выслушал Никиту и ответил уверенно, что раз вепсский вождь похоронен в давние времена, значит, жил он задолго до еретика Никона с его бесовскими нововведениями. Значит, веровал он по-старому, по-настоящему. Значит, как ни крути – он истинный христианин, считай – старовер, и вполне достоин того, чтобы похоронить его на старообрядческом кладбище.