Меч вакеро

Лес поредел. На юг он уходил такой же сплошной вековой чащей, без единого просвета, но на севере лежала могучая альменда с редкими тенистыми островками акаций и дубов. Стада оленей и антилоп медленно двигались по ней, поедая молодые побеги и сочную траву. Всадники оставались на опушке леса, шагах в семидесяти от них неподвижно стоял лось. Сознавая свою силу, он держался спокойно и уверенно, внимательно глядя прямо на них.

«Непуганый край!» — Бернардино вскинул к плечу тяжелый кавалерийский штуцер и прицелился в спину зверя ниже лопатки.

Выстрел сорвал с деревьев несметную тучу птиц. Когда рассеялось густое облако дыма, они узрели несущихся по равнине антилоп и лося. Покачиваясь, он кружился на одном месте, вспарывая огромными лопатами рогов землю; из ноздрей его фыркала кровь. И не успел дель Оро поднять свой оленебой, как могучее животное, утробно захрипев, тяжисто рухнуло на землю, поднимая облако желтой пыли. Когда лошади остановились у поверженного гиганта, Сыч спрыгнул на землю и ловко оседлал зверя. Мясники, ей-Богу, не справились бы с этой работой, не имей они при себе доброго топора, но полукровка лихо и четко рассекал тушу обыкновенным охотничьим тесаком.

Перво-наперво он подогнул передние, в «белых чулках», ноги лося и вытянул задние. Затем ухватил животное за тяжелые рога и медленно стал поворачивать огромную голову, слегка приподнимая в то же время всю тушу. Вскоре лось уже лежал на брюхе. Если бы им была нужна шкура, метис перевернул бы животное на спину, ногами вверх. Сделав точный надрез вдоль хребта — от головы до хвоста — он содрал с обоих боков шкуру и, вклинив нож снизу, подрезал ее на брюхе. Теперь лось лежал освежеванный, спиной вверх на чистой растянутой шкуре.

Вскоре огромная туша была разделана на восемь частей и готова к погрузке.

—  Где разведем огонь, команданте? — утираясь пучком травы, спросил Сыч. Руки и одежда его лоснились от крови.

—  А чем тебе не нравится это? — ротмистр пристально посмотрел на Рамона.

Метис не ответил, принявшись складывать мясо.

Глава 12

Вечер приполз незаметно, удлинив тени.

Наступил час заката. Багряный свет разливался по лесам, рассвечивая алыми отблесками половину неба. Равнина притихла. Слышны были только крики ночных птиц да стрекот цикад.

Объевшись мясом, драгун лег прикорнуть у костра, подложив под голову седло. Но сон не шел. В мозгу Бернардино, возбужденном событиями дня, роились образы, нестройные, смутные мысли о жизни и смерти.

—  Не спится? — Рамон, сидевший в дозоре, подбросил валежник, щуря глаза от едкого дыма.

Симон не ответил, глядя на звезды, прислушиваясь к шелестящей тьме. Пугливые тени скользили вокруг костра. Слышался писк землероек, ворчанье куниц и ласок, таких легких и быстрых, похожих на змей.

—  Мне кажется, мы оторвались от них, — вновь завел разговор дель Оро. — Если они и пошли по нашему следу, то наверняка потеряли его на камнях…

—  Вот ты это им и скажи, — хмуро обрубил ротмистр. — Лучше смотри в оба, кто знает… Сегодня на небе зловещая луна.

Проводник задрал голову, глядя на волчье солнце: две карликовые летучие мыши бесшумно кружились над ними, а большой крылан, по размаху крыльев не уступающий коршуну, парил в лунной полосе света, хлопал перепончатыми крыльями, поднимаясь все выше к холодным звездам. Привлеченные огнем мириады бабочек летели прямо в костер и сыпались дождем на горящие угли.

—  Зачем мы едем в Монтерей, команданте? — темные губы дель Оро сложились в жесткую линию.

—  Чего тебе не хватает, Сыч, так это терпения, — продолжая глядеть на звезды, глухо сказал Симон.

—  Но я хочу знать, за что я хоть сдохну, когда меня продырявит пуля или стрела.

—  Тебе что — мало платит капитан?

—  Мало! — полукровка резво придвинулся к драгуну; в узких черных глазах его скакали отблески языков пламени.

Ротмистр приподнялся на локте, намеренно затягивая ответ, чтобы лучше понять, чего добивается метис. «Будь осторожен… Лишнего не болтай… Слишком много индейской крови в его жилах», — вспомнилось предостережение Луиса де Аргуэлло.

—  А если я скажу «нет»? — растягивая слова сказал Бернардино.

—  А ты не говори «нет», амиго. Здесь дело такое… доверительное… — Сыч растянул губы в усмешке и отхлебнул из фляжки вина.

—  Ну ты и прорва, приятель.

—  А что это такое, сеньор? — метис качнул длинными волосами, выпрямляя крепкую спину, и посмотрел на белого. С таким интересом стервятник следит за крысой.

—  Это прорва пространства меж твоих ушей, Сыч!

Мониста на сомбреро дель Оро грозно зазвенела, как трещотка гремучей змеи, пальцы сжали ружье.

—  Почему ты так говоришь со мной?

—  Есть причина, кабокло126.

Ротмистр быстро выбросил из-под одеяла руку и схватил ружье дель Оро. Дернул на себя, притягивая вместе с ним следопыта.

—  Давай начистоту. Слишком много вопросов. Ты мне не нравишься, Сыч… и я тебе тоже. Поэтому выжги себе на лбу: зачем мы едем в Монтерей — не твое дело. Но уясни, пока мы не доберемся до пресидии Эль Санто, ты будешь слушать меня. Поручись за это?