Мед

Подчиняясь каким-то совершенно диким, даже низменным инстинктам, выкорчевывая собственный страх, я смыкаю губы на напряжённом стволе, а Мёд мягко давит на затылок, заставляя взять его немного глубже. Вздрогнув всем телом, он стонет, а у меня от этого его почти звериного рычания мурашки от макушки до кончиков пальцев на ногах.

Мёда не заботит некоторая несовместимость наших размеров, и я — удивительно! — не чувствую её. Меня не заставляют, не принуждают. Мой первый мужчина ведёт себя более чем деликатно.

Ещё одно его осторожное движение вперёд и… никакая аккуратность не спасает. Мне резко перестаёт хватать воздуха, я ни разу не элегантно давлюсь… и дёргаюсь, пытаясь освободиться.

Теперь он догадался! Понял, что я ни с кем ещё, ни разу ничем таким не занималась…

Тело моё горит, я напряжена до предела, а из глаз катятся слёзы. Но вкус и запах Мёда заставляют меня дуреть. А разум…

К чёрту разум!

— Расслабь горло, булочка, — очень вовремя шепчет Мёд, не давая мне отстраниться полностью.

Чудом, но я выполняю его просьбу — расслабляюсь, и член скользит у меня во рту. Я не способна принять его до конца — так, чтобы коснуться губами основания, но того, что получается, оказывается вполне достаточно.

Цепляясь занемевшими пальцами за бёдра Мёда, я абсолютно неумело пытаюсь сделать ему приятно. Напрягаю язык, надавливая на набухшие венки, но он от этого стонет громче, рычит и, прихватив меня за волосы, двигается резче, жёстче, быстрее.

Наверное, я делаю всё правильно. Всё хорошо. Ему хорошо, и мне тоже.

Тело отключается от мозга — не чувствую ничего, кроме горячей влаги у себя между ног и крепкого члена во рту. Самка… Без ума, моральных стопоров и стыда. Я сама двигаюсь в темпе, который задаёт Мёд, постанывая и нетерпеливо покачивая бёдрами. Внизу живота снова сжимаются пружинки, как недавно в такси, когда он имел меня пальцами.

Воспоминание тонет в обжигающей лаве ощущений, и тысячи пружинок разжимаются, превращаясь в офигительно сильный оргазм. В два оргазма…

Напор на моём затылке ослабевает. Мёд, рыча, толкается членом мне в рот и кончает. А у меня только замычать жалобно получается. Но жалеть не о чем и некого — я испытываю что-то нереально-запредельно-крутое! И вкус спермы не отвращает.

Едва Мёд вынимает член из моего рта, я глотаю семя и поднимаю глаза.

Жесть… Он, похоже, в шоке от меня. Дрожу, глядя в медовые глаза, и не знаю, что делать. Меня накрывает волной понимания, а трезвость сейчас вообще некстати. Хочется исчезнуть из этого мира…

— Иди сюда, булочка, — тянет меня наверх, к себе.

Ноги его держат плохо, а приспущенные джинсы усугубляют. Он хватается за край стола, стол едет, и мы летим на пол. Ожидая удара, я взвизгиваю, но падаю на широкую мощную грудь. Лежу на огромном мужчине в тугом капкане объятий, покачиваясь от его глубокого дыхания.

Странно… Словно дежавю случается. Так же уютно и хорошо мне было во сне, в котором я нежилась на шерстяной груди мишки. Ровно такие же ощущения.

— Ты от минета кончила?

Секунда, и я оказываюсь снизу, придавленная тяжёлым мускулистым телом. Мёд хочет, чтобы я ответила, а я не могу. Мне стыдно.

Да, я кончила, когда делала ему минет, и до сих пор чувствую отголоски оргазма, но сказать это вслух не могу. Щёки полыхают, дышать трудно. Я хватаю ртом воздух, а Мёд забирает моё волнение глубоким долгим поцелуем. Ему, похоже, не противно меня целовать после такого.

Запускаю пальцы в короткие волосы и почти расслабляюсь, но…

— Кончила?

— Я… — хлопаю ресницами, слушая, как в прихожей разрывается от мелодии мой сотовый. — Я должна ответить… — выдыхаю и упираюсь ладошками в покатые плечи. — На звонок.

— Ладно, — неохотно соглашается Мёд, выпуская меня из-под себя.

Я несусь в коридор, а в висках стучит. Быстро нахожу телефон — руки ходуном. На экране — «Мама». Разговаривать с ней не хочется до тошноты, но и откровенничать с Мёдом я не готова. Так стыдно и хорошо мне ещё не было — надо переварить.

Глава 13

Сижу на пуфике в прихожей, смотрю на мигающий экран телефона. Как отвечать-то не хочется! М-м-м… Жмурюсь и сбрасываю звонок от мамы.

У меня сейчас совсем не то настроение и состояние, чтобы говорить о Косте. А мы будем говорить о нём… Пожалуй, есть только один способ убедить мамулю, что Константин в принципе — кобелина, а не «немножко оступился».

Вздыхаю, открываю смски и пересылаю маме смс-шедевры. Все как есть, без купюр. Мне неловко. Нет, мне дико стыдно! Ей придётся читать этот пошлый бред. Но…

— Алло, — почти шёпотом отвечаю.

— Дина, это что значит?! — мама возмущена.

— Сообщения от Кости мне.

— О, господи, до чего алкоголь мальчика довёл! — причитает.

— Он писал это трезвый. Есть ещё. Надо?

— Нет! Достаточно, — кажется, её передёрнуло. — Я подумать не могла, что Константин способен на такое. Его родители — приличные люди…

Мама распинается, а я сижу краснющая, как свёкла. Костик — извращенец, ага. Он только на словах такой, а твоя дочь в кухне сейчас…

Поднимаю голову и вижу причину моего безумия. Мёд стоит в дверном проёме кухни, скрестив руки на груди. Смотрит на меня однозначно голодным взглядом.