Мед

…Я стою в кухне — разуться забыла — и пью воду прямо из кувшина. Мама бы меня за такое прибила. Не буквально, конечно, но… Наверное, проблема в этом — я живу не так, как хочу, делаю не то, что хочу, и вообще — хочу не того, чего хочу на самом деле. Я учусь на юриста, а собиралась стать ветеринаром. Я встречалась с Костей, хотя в принципе не хотела отношений. Мне даже кота пришлось отдать в добрые руки, потому что животные в доме — это грязь. Мама так считает, да. А я люблю котов и грязь люблю! Я не свинота какая-нибудь, но на черта в квартире стерильность, как в операционной?

Выдыхаю и иду снимать обувь. Надо пол помыть — натоптала…

* * *

— Просыпайся, — настаивает кто-то басом.

Открываю глаза, а картинка не плывёт. Я отрываю мохнатую голову от соломы — темно уже. Ничего себе я поспал! Уснул сразу, как ветеринарша ушла — это утром было.

Рядом стоит миска с водой, я тянусь к ней мордой и понимаю — силы есть. Чувствую себя вполне сносно, боль ушла. Лакаю, не вставая — это дико неудобно, но подняться на лапы я пока не рискую.

— Как оно? — рука с наколками на крупных пальцах подвигает тарелку с водой ближе ко мне.

Да, нормально, в общем. А ты кто?

Этот… который меня из леса забрал и сюда привёз. Люди здесь интересные, душевные — разговаривают со мной, словно знают, что я их понимаю. Для всех я медведь.

— Давай превращайся, — мужик отходит от клетки. — Побазарить надо.

Вот так, да? Тоже неплохо. Выходит, спаситель мой в курсе, что я не животное.

Лет пятьдесят ему на вид, здоровый лось, расписной — в наколках, и рожа кирпичом, но интеллект в глазах присутствует.

Побазарить, говоришь? Давай попробуем. Он явно знает обо мне больше, чем я сам сейчас.

Встаю. Нормально мне, даже не шатает. Я бодрячком. Кошусь на будущего собеседника — не струхнет от увиденного? Хотя это не мои проблемы. Сам попросил.

Оборот даётся непросто — мой разум привык к звериной ипостаси и прощаться с ней не хочет. Я трачу на превращение чуть больше времени и сил, чем обычно, но справляюсь. Мужик сидит на камне недалеко от клетки, держит в руке фонарь — светит на меня, наблюдает за процессом. Не скажу, что без эмоций, но ужаса он точно не испытывает.

— Спасибо за помощь, добрый человек, — я еле ворочаю занемевшим языком и сажусь голым задом на солому. — Клетку откроешь? — хриплю.

Спаситель сплёвывает через зуб, ставит фонарь на землю, снимает с плеча спортивную сумку и идёт ко мне. Поворот ключа в навесном замке и решётчатая дверь открывается.

Свобода!

В вертикальном положении на двух ногах слегка кружится голова — кровь ещё не разогналась. Я осматриваю себя — ищу раны, но нахожу только одну. Ту, которая от первой пули в боку — кровит немного после превращения, но шов целый. И всё, больше нет у меня ничего.

— Плохо сработала врачиха, — недовольно выдаёт мужик. — Обещала, что к ночи всё заживёт.

— Шутишь? — я криво улыбаюсь. — Я и не надеялся так быстро оклематься.

— Баба в оборотнях шарит. И не таких вытаскивала.

— Спасибо бабе, — я разминаю затёкшее тело. — Ты побазарить хотел?

— Михаил Иваныч, — он тянет мне руку. — Можно просто — Иваныч.

— Э-э… — отвечаю на рукопожатие, дую щёки. — Приятно познакомиться, Иваныч. Своего имени не назову, не помню.

— А что помнишь?

— Ничего почти. Только как меня мрази по лесу с ружьями гоняли, как пролежал у болота ночь, а потом сюда приехал.

— За что они тебя?

— Хрен знает, — я пожимаю плечами. — Развлекались, может? Я не помню, как там оказался. Вообще ничего о себе не знаю. Кем был, как жил…

Иваныч кивает, поднимает с земли спортивную сумку и достаёт из нее шмотки. Майка, джинсы, куртка кожаная и бейсболка. Вещи новые и явно не на китайском рынке купленные. Качество хорошее.

— Это тебе, — отдаёт мне одежду. — Там ещё есть, — кивает на сумку, — сменка. — А, обувь же…

Кроссовки. И тоже не ширпотреб. Я верчу обувку в руках, с подозрением кошусь на Михаила. Спонсором моим решил стать? На секунду меня посещает чувство лёгкого дежавю. Есть ощущение, что мы с ним раньше пересекались. В той жизни, которую я забыл.

— Что ты обо мне знаешь? — натягиваю джинсы.

Иваныч молчит. А я напрягаюсь. Подозрительный он… Подозрительно щедрый и молчаливый.

— Знаю только, что ты оборотень, но об этом мне ветеринарша шепнула, — наконец, выдаёт Михаил. — Она шарит.

— Ни хрена не понятно, но ладно — разберусь, — теперь я тяну ему руку. — Ещё раз спасибо за помощь. Я твой должник.

— Должников не держу, — улыбается, светит золотым зубом. — Да и помощь моя тебе ещё не раз понадобится.

— Без обид, но дальше я как-нибудь сам, — отказываюсь как можно вежливее.

В добрых волшебников на вертолётах я не верю.

— Ладно, хрен с ним… — в глазах Иваныча проскакивает едва уловимое разочарование. — Сейчас что делать собираешься?

Осень ранняя. Скоро зима — спячка… А перед ней надо отъесться. Охотиться в местных лесах я не рискну. Как показала практика, психов тут хватает. А значит массу перед зимой набрать безопаснее в населённом пункте.

— До ближайшего села далеко? — спрашиваю, вглядываясь в мелькающий огонёк вдалеке. Мясом жареным несёт — шашлыком.