Меня зовут Лис

Я попыталась возродить в своей памяти лицо крестьянина, купившего кятку в горном селении. Вышло плохо, но я на всякий случай кивнула и села на грязный деревянный ящик, стоявший во дворе. Правда, было сложно назвать двором маленькое пространство между домами с задней стороны гостиницы. Как и все в этом мире, Штольц, имея глянцевый белый фасад, обладал на редкость уродливой изнанкой. Изнутри город был набит домами и людьми. Из окна в окно над нашими головами тянулись бельевые веревки с серыми простынями. Запахи с кухонь со всей улицы смешивались и порождали вонь. Со всей этой охотой за поджигателем серебряная столица севера нравилась мне все меньше – может, поэтому я начала замечать ее уродливую сущность.

– Ты, похоже, не очень любишь церковников, а? – спросила я, а Атос, севший на ящик напротив, поднял голову.

– Когда я был ребенком, я провел с ними пару лет. Не самые приятные воспоминания, хотя и после я видал немало их «благих» дел.

Ну и ну. Атос и Церковь Прощения. Насколько я знала, ее власть не распространялась на Край, откуда был родом мой друг. Поэтому я слабо представляла, где они могли встретиться.

– Ты еще ребенком попал в Королевство?

– Нет, это была отдельная небольшая миссия в Крае. – Он недобро усмехнулся. – Первая и последняя. Церковники набирали детей из бедных семей для служения своему богу, не особенно интересуясь мнением самих послушников.

Я тогда уже был беспризорником без семьи. Церковным рыцарям казалось, что если засунуть кучу мальчишек в одно место и заставить их жить по распорядку, то все у них в головах наладится, и они воспылают любовью к правильным святыням. Им даже в голову не пришло, что чужой для нас бог с неясными правилами только подогревал бунт, к которому стремятся все юные головы.

– Вы разгромили миссию? – спросила я с легкой улыбкой.

Атос внезапно погрустнел. Я видела его в ярости, в злобе, добродушным и возбужденным. Но впервые… в такой отчетливой грусти.

– Попытались. Но бунт подавили и в качестве наказания и урока остальным… повесили пятнадцать мальчишек. Они не были моими друзьями, но это были дети. Прошел еще год, прежде чем я смог сбежать из этой тюрьмы.

Я потрясенно молчала. Причин не любить Церковь у Атоса было предостаточно. Конечно, скитаясь два года по югу, я тоже насмотрелась всякого. Несправедливость, похоть, грязь, убийства из жадности. Наша страна была переполнена этим. Но церковники всегда старались держаться над толпой, а не быть ее частью. Они если и не являлись, то притворялись символами морали. Возможно, кучка храмовых рыцарей, отправленных в Край, просто была редкостным сбродом. Может, они перепугались и решили пойти на отчаянные меры, думая, что случившееся в их забытой богом стране никогда не выплывет наружу. Видимо, так и случилось – эту историю я слышала впервые, а судя по возрасту Атоса, с тех пор прошло немало времени. Я решила воспользоваться словоохотливым настроением крайнийца и узнать его получше:

– Ты был беспризорником? Был сиротой?

– Нет, – спокойно ответил он. – Моя семья продала меня в рабство в возрасте семи лет.

Я ругнулась на свое любопытство и прикрыла глаза. Может, мне и не надо узнавать его так быстро? Слишком много тяжелой правды для одного дня.

– А ты? – Внезапный вопрос Атоса застал меня врасплох. – Что случилось с твоими родителями и семьей?

Я помолчала, подбирая слова. Мне не хотелось врать другу.

– В каком-то роде я тоже лишилась семьи с их легкого согласия. Но вернее будет сказать, что меня попросту изгнали. Моя мать и мой отец оба повторили фразу: «Ты мне не дочь». Это произошло более двух лет назад…

Мне не хотелось вдаваться в подробности этой скверной истории сейчас, спас меня Урмальд, который вышел к нам во двор.

– Отдыхаете? Сир. Леди. – Храмовник удостоил нас двумя изящными поклонами. – Мне показалась неполной наша беседа. А также мне кажется, что вы что-то скрываете. И, если вы позволите…

– Не позволю. – Атос подошел вплотную к Урмальду. Как не был высок храмовник, он едва доставал крайнийцу до подбородка. И это не говоря уж о том, что Атос был в два раза шире в плечах тощего служителя церкви. Мой учитель наклонился к храмовнику, почти коснувшись лица Урмальда острым носом, и произнес: – Нам с вами не о чем говорить.

Рыцарь церкви в ответ почти прошипел:

– Говорят крайнийцы и заокраинцы были очень дружны до взрыва. В вас ведь течет почти одна кровь? Может, вы просто покрываете преступницу?

– Ты!!!

И хотя Атос успел сгрести Урмальда за воротник, беды не случилось. Вернее, случилась, но беда совершенно иная. Крик, полный безысходности, раздался с улицы:

– Горит! Пожар! Церковь Прощения горит!

Урмальд растерянно хватал ртом воздух, а Атос резким движением оттолкнул его.

– Беги и туши свой храм, приятель. И искать тебе ветра в поле, пока мы ловим настоящих поджигателей.

* * *