Меня зовут Сол

А у некоторых людей такие яркие души, что они светятся и при жизни. Например, у Пеппы. Иногда по ночам, когда совсем темно, я чувствую идущий от нее свет.

Надеюсь, Богиня послала душу Роберта на хрен.

Несколько лет Ингрид была счастлива с Дональдом и Селедкой, а потом Селедка заболела и умерла, а у Дональда началась депрессия. Однажды он разливал чай на кухне у Ингрид и вдруг схватился за грудь, упал со стула и умер. Ингрид видела, как улетает его душа, пока пыталась снова запустить сердце.

Тогда депрессия началась уже у нее. Она много думала о детстве и о людях, которых знала. Она была уже слишком старая, чтобы работать врачом, и ушла на пенсию. Без Дональда и Селедки ей было одиноко, и она часто уезжала в лес, сидела под деревьями и думала о Богине. Она вспоминала свои хипповские времена, и Клауси, и Ганси. Она вспоминала, как искала маму в развалинах Берлина. Она вспоминала, как Макс ушел от нее, как Штази его арестовала и казнила. Она думала об иммунологии и обо всем, что научилась делать.

И тогда она решила поселиться в лесу. У нее было много денег в банке, она могла бы даже купить дом, но не хотела. Она хотела жить в лесу в шалаше, ловить зверьков для еды и сидеть у костра под звездами. Так она и поступила. Продала все, что у нее было, отдала машину соседям, одежду сдала в благотворительный магазин и купила взамен непромокаемое пальто, несколько шляп, сапоги и нож. Ушла в лес, разбила лагерь и стала в нем жить.

А потом встретила нас.

Глава тринадцатая

Лыжи

Мы с Пеппой поднялись наверх, к озерам, с удочкой, спиннингом и крючками. Ингрид очень устала и сказала, что у нее болит спина — она ногами ломала ветки, чтобы сделать из них сушилку, а для спины это неполезно.

Похолодало. Чем выше мы поднимались, тем гуще становился снег. По краю леса мы добрались до самого хребта и увидели цепочку озер в долине — белых, сверкающих.

Я сидела на вершине и разглядывала озера через подзорную трубу, которая увеличивала их в четыре раза каждые десять метров. Над озерами парил орел. Казалось, что он завис в воздухе. Перья с кончиками росли из крыльев, как пальцы из руки. В подзорную трубу я видела, как перья подрагивают на ветру.

Пеппа понеслась вниз по склону к первому озеру. Она то прыгала, то плюхалась на задницу и катилась. В черной куртке от «Хелли Хансен» она была похожа на императорского пингвина. Убегая, она как будто становилась все меньше и меньше, но в подзорную трубу я видела, что она ржет и кричит. Хорошо, что я убила Роберта. И жаль, что Мо не видит, как смеется Пеппа.

Я спустилась к ней. Озеро покрылось серым рыхлым льдом с большими белыми пузырями внутри. Пеппа расхаживала по льду, и я крикнула ей быть поосторожнее. Лед трещал и скрипел под ногами. Ходить можно было только по самому краю, и я велела Пеппе не заходить далеко. Мы медленно пошли вдоль берега. Иногда раздавался звук, как будто металлом били о металл, и из-под ног разбегались белые трещины. Для рыбалки такая погода не очень подходит, но мы все равно прошли до края озера. Пеппа набрала камней и пинала их по льду к середине озера. Оно было мелкое, и подо льдом, всего в нескольких дюймах, виднелось дно, покрытое серыми и коричневыми камнями.

Пеппа встала на колени и долго рассматривала камни сквозь лед. Потом села и заскользила вперед, отталкиваясь руками. Несколько раз повернулась. Потом ткнула рукой мне за спину и сказала:

— Там какой-то мужик.

Я развернулась. С другой стороны озера к нам шел человек на лыжах. Он шаркал, раскидывал снег во все стороны и направлялся прямо к нам. Я не знала, что делать, и немедленно запаниковала. Пеппа сидела на льду и щурилась на солнце.

Он подошел ближе, и я увидела, что он молодой, светловолосый, в лыжных очках, голубой куртке, белых ботинках и перчатках. Он тяжело дышал и скалился от усилий, изо рта вылетали облачка пара.

Я не знала, убегать ли нам или нет, но он уже почти поравнялся с нами и явно нас уже увидел. Ну так и какой смысл убегать? Он остановился, поднял очки на лоб, застонал и замотал головой.

— Круто было, — улыбнулся он. — Вы тут как?

Я ничего не ответила. Просто смотрела на него. Пеппа сидела на льду.

Он кивнул на озеро и расстегнул лыжи.

— Что, совсем замерзло? — Тут он увидел камень, к которому я прислонила удочку. — Думаешь, подходящая погода для рыбалки?

Он был англичанин и мажор. Он уже снял лыжи и теперь шел к озеру, продолжая разговаривать, как будто мы знакомы.

— Пришел сюда от самого Глентрула. Заколебался. А мне еще возвращаться, по всем этим камням и наверх лезть.

Пеппа встала и посмотрела на него. Вообще он был симпатичный. Волосы светлые, рыжеватые, пушистые. Глаза большие, а губы пухлые и розовые. Щеки тоже розовые, ресницы темные и длинные. Он вышел на лед, топнул — лед громко треснул, по озеру потянулась трещина.

— Вау! — Он отпрыгнул. — Круто!

Он топнул еще, и от края проделанной им дыры отскочил большой кусок льда. Показалась вода. Он пнул этот обломок к Пеппе и завопил:

— Хоккей!