Мятеж на "Баунти"

Хотя торги за отсутствием у нас ходового товара шли не слишком успешно, к вечеру наши запасы возросли, и я был доволен. Хорошо было и то, что с заходом солнца туземцы ушли в мирном расположении духа и можно было рассчитывать, что утром они явятся в том же настроении и снабдят нас еще чем-нибудь полезным для путешествия.

Капитан Блай сообщает туземцам, что его корабль утонул.

Действительно, уже с утра они начали приходить к нам со стороны гор, а с моря подошли две лодки, и в них тоже было полно народу. И с той, и с другой группой прибыли вожди — один постарше, другой совсем молодой. Каждому из них я преподнес по старой рубахе и кинжалу. Они спрашивали о капитане Куке, о плававшем вместе с ним Кларке, и мы беседовали почти как старые знакомые. Обоих вождей весьма интересовало, что же случилось с моим кораблем, и это меня несколько насторожило. Помимо всего я вспомнил, может быть, и некстати, как погиб в этих краях мой добрый друг капитан Кук.

Тем временем число туземцев на берегу увеличилось, и я, кажется, начал понимать, что они задумали: вытащить наш баркас на берег! Для чего? Чтобы окончательно лишить нас возможности уплыть.

Подарки обоим вождям.

«Что же делать? — лихорадочно соображал я. — Какие у нас силы для сопротивления? Туземцев уже, наверное, больше сотни, нас всего девятнадцать. У них — короткие копья, но главное их оружие, которое почти все держат в руках, — это камни, во множестве разбросанные по берегу. А наше оружие — четыре старые сабли, две из которых валяются на дне баркаса».

«Что же делать? — продолжало стучать у меня в голове. Многие из туземцев уже приблизились вплотную к тросу, протянутому на берег от баркаса, ухватившись за который, можно вытащить его на сушу. — Медлить нельзя!..» С угрожающим криком я выхватил свою саблю из ножен и взмахнул ею. Это подействовало: туземцы отпрянули, обстановка вроде бы разрядилась. Мы даже совершили еще несколько торговых сделок с теми, кто хотел этого, а также продолжали беседовать и обмениваться улыбками. Но я был все время начеку, старался не выпускать из поля зрения вождей и успел отдать приказание своим морякам — понемногу, стараясь не вызывать подозрений, переносить на баркас решительно все, что оставалось на берегу, от которого, сказал им я, мы должны отплыть, как только зайдет солнце.

На берегу же, к нашему смятению, становилось все больше людей, они стучали камнями. Можно было спятить от одного этого стука, но я знал, что, кроме всего, он был сигналом к началу атаки.

Капитан Блай пытается отогнать туземцев.

Тем не менее я делал вид, что ничего плохого не происходит, мы еще немного поели и предложили вождям к нам присоединиться, но они отказались. После еды мы продолжили переносить продукты в баркас, внимательно следя за действиями туземцев, которых стало еще больше, и, судя по тому, что они зажгли костры, у них было твердое намерение оставаться здесь всю ночь. Когда же они собираются атаковать нас? Возможно, ближе к утру, когда нас сморит сон?

Я передал распоряжение тем, кто находился на баркасе, чтобы они подплыли как можно ближе к берегу и были готовы, если нам всем удастся сесть в него, тотчас же выйти в море.

Стук камней друг о друга — сигнал к началу атаки.

Напряженность нарастала, я это чувствовал и, как только солнце стало опускаться за горизонт, велел своим людям взять все, что еще оставалось, и, не обращая ни на кого внимания, решительно входить в воду, идти к баркасу и садиться в него.

В этот момент оба вождя обратились ко мне с одним вопросом:

— Разве вы не останетесь с нами в эту ночь на берегу?

— Нет, — ответил я резко, — спать мы должны на лодке. А утром, возможно, продолжим нашу торговлю.

Лицо старшего из вождей исказилось от ярости, и он прошипел:

«Мы убьем вас!»

— Если не останетесь на берегу, мы убьем вас!

Несмотря на эти слова и на ужас, который охватил меня, я не остановил своих людей, направлявшихся к баркасу. Но одного из них — это был наш кладовщик — я подозвал, чтобы тот находился рядом со мной. Но когда все наши уже сели в баркас и я ступил в воду, чтобы последовать за ними, кладовщик вдруг помчался обратно — к тросу, протянутому с баркаса на берег… Что он делает? Зачем? Ведь трос можно обрубить с другого конца, уже из лодки!

Меня затащили на баркас, мы все кричали, звали кладовщика, но было слишком поздно: мы стали свидетелями того, как на него набросилась толпа туземцев. Несчастного сбили с ног и принялись добивать камнями. Другие туземцы начали кидать камни в нас, третьи пытались притянуть баркас к берегу, ухватившись за трос, но мы вовремя обрубили его и сумели отплыть подальше, прежде чем град летящих камней причинил нам более серьезные повреждения, нежели рубцы и ссадины.