Мифриловый крест

Дмитрий поменял щегольскую шубу на арктический пуховик с подкладкой из настоящего гагачьего пуха. Он говорит, что это великолепная одежда и, будь он купцом, обязательно наладил бы импорт таких пуховиков в свой родной мир. Теперь Дмитрий похож не на пришибленного депутата Государственной Думы, а на обычного небогатого бизнесмена. Это хорошо, теперь на нас обращают меньше внимания.

Мы неспешно брели по какому-то тихому переулку в центре Москвы, время от времени переходя в некорпореальное состояние, чтобы согреться. Дмитрий вещал:

— Поразительно, насколько сильно различаются наши миры. Да, здесь от сотворения мира прошло на восемьдесят шесть лет больше, но я готов поклясться, что наш мир не дорастет до такого и через восемьсот лет. Казалось бы, какая мелочь — здесь не действует слово…

— Здесь действует слово, — прервала его Зина, — мы применили его в общей сложности, наверное, уже раз сто.

— Я неправильно выразился, — поправился Дмитрий, — я хотел сказать, что здесь никто не догадался, как можно использовать слово на практике. Мы привыкли считать божье слово благословением, но я смотрю вокруг и начинаю в этом сомневаться. За семьсот лет мы научились многому, наше могущество приближается к божественному, Филарет, например, умеет почти все, что умел Христос… но что-то очень важное мы упустили. Мы привыкли считать, что сила в вере, для нас это кажется настолько очевидным, что глупо думать иначе, но сейчас мы с вами воочию наблюдаем, что возможны и иные пути. И кто осмелится сказать, какой путь истинный? Может быть, нам не следовало стремиться к богу, может быть, улучшая мир, нам не стоило буквально понимать слова Христа о том, что начинать нужно с себя?

— Посмотри вокруг, — сказал я, — обрати внимание на лица прохожих. Они озабочены, напряжены, они страдают, они неспособны найти внутреннее счастье. Счастье всегда внутри, его определяет не то, какими вещами ты владеешь и какое положение ты занимаешь, Христос не зря говорил, что блаженны нищие духом…

— Где бы ты поставил скобки в этой фразе? — прервал меня Дмитрий. — О ком говорил Христос — о тех, чей дух столь убог, что неспособен страдать от собственного убожества, или о тех, кто нищ золотом, но богат духом?

— Разве блаженство духа обычно не проистекает из непонимания происходящего? У нас говорят, что пессимист — это хорошо информированный оптимист.

Дмитрий улыбнулся.

— Твои слова говорят только о том, что ты все еще далек от просветления. Для святого внутреннее счастье столь же неотъемлемая часть мироощущения, как и воздух, которым он дышит. Сколько бы тревоги и опасности ни несло знание, просветленный разум не позволяет себе ни впасть в уныние, ни отказаться от познания. Более того, для истинно просветленного не бывает ни упадка сил, ни ухода в себя, святой открывает себя миру и вбирает мир в себя. Святой не отделяет себя от мира и мир не в силах причинить ему боль, ибо подобное не вредит подобному. Отдай себя боли и боль исчезнет, пропусти горе и страх через себя и пусть они станут тобой, а ты станешь ими, и когда вы сольетесь, спираль бытия совершит новый виток и ты изменишься, оставшись собой, и то, что омрачало твое бытие, вольется в него, станет его частью, и ты познаешь его, и оно познает тебя…

— Сейчас ты введешь Сергея в транс, — вмешалась Татьяна.

— Да, действительно, — согласился Дмитрий, — сейчас не время читать проповеди. О чем мы там говорили… а, вспомнил. Я не могу согласиться с тобой, Сергей. Ты говоришь, что люди вокруг напряжены и озабочены, а потому несчастны, и я признаю, что ты прав. Но с кем ты их сравниваешь? С монахами? Или с жителями деревень и посадов?

— Даже жители трущоб вашего мира более счастливы, — сказал я.

— Но в счастье ли смысл жизни? Ты социалист?

— Я вообще не разбираюсь в политике.

— Я говорю не о политике, а о философии. Ты же не станешь утверждать, что ваши консерваторы, социалисты, коммунисты и фундаменталисты — просто политические партии?

— А что же? Секты?

— Нет, не секты, это гораздо больше, чем секты, я бы назвал это типами мировоззрения. Что в жизни главное?

— Это риторический вопрос?

— Нет.

— Ну… я не знаю… я действительно не знаю!

— А если подумать? Что важнее — счастье или развитие? В чем смысл жизни — чтобы было хорошо сейчас или чтобы стало лучше потом?

— Разве можно провести четкую границу?

— Нельзя. Истина где-то посередине. С одной стороны, важно, чтобы хорошо было всегда, но, с другой стороны, никогда нельзя останавливаться на достигнутом. Но стоит ли затянуть пояс сегодня, чтобы сытнее пообедать завтра? Каждый из нас решает этот вопрос и каждый решает его по-своему. Хочешь начать курить опиум?

— Издеваешься?

— Провести всю жизнь в вечной оргии?

— Ты утрируешь!

— Да, я утрирую. А как насчет стать отшельником и посвятить всю жизнь вере, питаясь только хлебом и водой?

— Это несерьезно. Я понимаю, что ты хочешь спросить, но я не знаю ответа. А если бы я знал ответ, ты бы меня не спрашивал. Потому что тогда я спрашивал бы тебя.

Дмитрий рассмеялся.