Микроорганизмы, токсины и эпидемии

Моровая язва Антонина. Историки считают, что она была занесена в Рим римскими войсками из Сирии в 166 г., где была широко распространена среди местного населения. Болезнь послужила причиной смерти императора Марка Аврелия (121–180). Колеблясь по интенсивности, вспышки моровой язвы длились в течение 15 лет. Болезнь охватила огромные пространства от Персии до Галлии и Рейна. Для современников (Гален, 131–200) она была «новой великой болезнью», т. е. пандемией. Первыми признаками заболевания были грязновато-синеватая краснота языка и полости рта. Больные страдали от «внутреннего жара». На 7-й день наиболее выраженным клиническим признаком был понос. У многих больных отмечались высыпания на коже «черной сыпи». Из гнойничков жидкость не выделялась, но они покрывались струпами, которые в дальнейшем отпадали. Образовавшийся дефект заживал через два дня. После этого больные поправлялись [Гезер Г., 1867]. Г.Ф. Вогралик (1935) считал, что во время правления императора Марка Аврелия имели место массовые заболевания дизентерией, брюшным тифом и оспой. Однако ему можно возразить. Для первых двух болезней характерна сезонность. Для оспы не типично бесследное исчезновение «струпов». Очевидно и то, что данная болезнь не имеет ничего общего с чумой и оспой. Скорее всего, ее этиология неизвестна.

Английская потовая лихорадка. Первая эпидемическая волна этой болезни поднялась в Англии в период борьбы между королями Генрихом и Ричардом в 1486 г. Болезнь быстро распространялась по путям передвижения армии Генриха (от Валлиса до Лондона) и отличалась высокой этнической избирательностью (преимущественно поражала англичан). Продолжительность болезни измерялась часами. В разгар эпидемии из 100 заболевших выживало двое-трое. Всего историки насчитывают пять вспышек потницы (последняя эпидемия началась в 1551 г. в Англии, в городе Шрюсбери, но быстро закончилась). Иммунитет к возбудителю болезни не возникал. Некоторые люди заболевали по три раза подряд через небольшие промежутки времени. Инкубационный период составлял 1–2 сут. Болезнь начиналась внезапно ночью ознобом, сменяющимся сильным жаром с симптомами общей интоксикации. Дыхание становилось неправильным, но кашля не отмечалось. Появлялись судороги, в икрах и мучительное ощущение жажды. Наблюдалось интенсивное потоотделение. В тяжелых случаях присоединялись судороги, бред. Если больной не умирал в первые 2 часа, то на его коже выступала сыпь. Сначала на шее и на груди, затем по всему телу. Сыпь бывала кореподобной, скарлатиноподобной и геморрагической, поверх которой наблюдались пузырьки, которые в дальнейшем подсыхали и давали мелкое шелушение. Если больной не умирал, то жар спадал, и к концу недели наступало выздоровление. Осложнения включали фурункулез, невриты, атаксию, невралгии [Гезер Г., 1867]. Г. Ф. Вогралик (1935) считал, что английская потница после 1551 г. больше не диагностировалась. Критически он относился и к попыткам некоторых исследователей представить ее как форму эпидемического гриппа.

Касаясь этиологии известных нам с древних времен быстроразвивающихся и смертельных инфекций, лауреат Нобелевской премии Дж. Ледерберг (1997) заметил, что мы привыкли к их стереотипизации. В действительности, мы знаем очень немногие детали о генетических особенностях вызвавших их возбудителей. По мнению Ледерберга, еще не выяснены причины болезни, возникшей в XIV столетии и названной «черной смертью». Действительно ли ее возбудителем была Yersinia pestis? Хотя клиническое течение не вызывает сомнений, но мы ничего не можем сказать, была ли она вызвана генотипами, идентичными современным штаммам Yersinia. Заметим, что мы ничего не знаем и о генотипах людей, в популяциях которых эти эпидемии приобретали такой размах, не знаем мы и о других «кофакторах» таких эпидемий. Ведь за последние пять столетий не было ни одной эпидемии чумы, которая по масштабу, размаху, клинике и чудовищной смертности заболевших, была бы сопоставима с чумой 1346–1351 гг.

Самые страшные инфекционные болезни оказались способными исчезать на столетия, а потом неожиданно, как кара Божья, обрушиваться на потомков тех, кто их пережил ранее.

Гиппократ (IV в. до н. э.) ничего не пишет об оспе, хотя из истории древней культуры Востока мы узнаем, что вариоляция там была известна еще в XII в. до н. э. Зная особенности эпидемического распространения этой болезни, трудно представить, чтобы возникнув в какой-то стране средиземноморского бассейна, она не проникла бы затем и в Грецию. Можно предположить, что оспа была известна на Европейском континенте в те же годы, когда на Востоке практиковалась вариоляция, но потом о ней забыли и в средние века она возвращается уже как «новая болезнь».