Милый яд

Я сглотнул. Отвел взгляд. Посмотрел на часы. Снова на нее.

– Уже поздно.

– Я не доела.

Я ругнулся, но это не помешало ей погрузить вилку в кусочек курицы с пармезаном и отправить его в рот. Чарли жевала не торопясь. Когда она снова открыла рот, я приготовился.

– Однажды он написал короткий рассказ о двух детях, которые искали ведьму, чтобы та исполнила их желания. Хочешь его услышать?

Я знал, что должен остановить наш разговор, если хочу выжить, и все же поймал себя на том, что киваю.

– Девочка и мальчик потеряли родителей, – она сглотнула, отводя взгляд. Мне стало интересно, написал ли Кел эту историю для нее. И для себя. Девочка-сирота и мальчик, который нашел свою мать мертвой. – Она боялась одиночества. Он ненавидел боль, – глаза Чарли закрылись, брови сошлись на переносице, как будто она представляла себе сцену, когда рассказывала ее. – Вместе они нашли ведьму, исполнявшую желания, которые длились вечно.

Мои взгляд был прикован к ней, как будто я был стрелой, а она – мишенью. На один поразительный момент я задумался, каково это – читать ради удовольствия. Что ей в этом нравилось.

– Девочка хотела жить без страха, а мальчик хотел жить без боли. Ведьма исполнила эти желания. Прошли годы, и девочка больше не испытывала страха, а мальчик больше не чувствовал боли. Тем не менее, ни один из них ни разу не улыбнулся. Они вернулись к ведьме и умоляли ее исполнить им еще одно желание – счастье. Ведьма сказала им, что не может, потому что их предыдущие желания были постоянными, а нельзя испытывать счастье, не зная страха и боли, – Чарли потянулась вперед, схватив меня за руку. – Боль – это рост. Страх – это риск. Ты не можешь быть счастлив, если не растешь и не идешь на риск.

Я услышал слова, которые она не произнесла: прочти рукопись, Тейт.

Я убрал руку из ее хватки.

– Келлан писал сказки, – мой голос звучал скептически, но это было не так. Не совсем.

– Да.

– Он правда ее написал? Или ты пытаешься мне что-то сказать?

– И то, и другое. – Чарли застыла, положив вилку на столешницу и пометив ее соусом маринара. – Просто чтобы ты знал: я беспокоюсь о твоем благополучии только потому, что на следующей неделе будешь принимать роды у моей начальницы.

– Прекрасно тебя понял, – нет. Я ни на секунду не поверил, что это как-то связано с предстоящими искусственными родами Рейган.

Шарлотта Ричардс была права. Я падал.

Но и она тоже.

Глава пятьдесят шестая

= Тейт =

Терри: Мне нужен «Милый Яд»

Я: 09609999 Ошибка, неверный номер. Пожалуйста, отправьте повторно, используя действительный десятизначный номер мобильного телефона или действительный короткий код.

Терри: Ха. Ха.

Я провел консультацию сорокадвухлетней пациентки, которая еще раз хотела попробовать ЭКО. Закончив прием, я нашел на три сообщения больше, чем нужно, от самого дорогого донора спермы.

Терри: Не смешно.

Терри: Я серьезно.

Терри: Мне нужно увидеть рукопись.

Я: Ближе всего к книге Келлана ты подойдешь в зале суда, когда я подам на тебя судебный запрет.

Он тут же мне позвонил. Я нажал кнопку сброса. Отчасти хотелось совсем его заблокировать, но я решил, что окажу полиции Нью-Йорка услугу, когда у него неизбежно случится передозировка и он окажется на столе в морге, и им нужно будет его идентифицировать.

Терри: Это важно.

Я: Ты прожил восемьдесят лет без этой рукописи. Проживешь и еще.

Терри: Мне шестьдесят три.

Я: Могу я предложить ботокс?

На весь оставшийся день я выключил телефон и вернулся домой после долгого рабочего дня уставшим, голодным и ворчливым, но нашел Терри спящим на диване. Его нынешний любимый способ скоротать время после того, как я убрал таблетки из его меню. В настоящее время он не обладал личностью, кроме необходимых телесных функций и попрошайничества «Милого Яда».

После того, как Кел скончался, и я решил, что пытки станут моим новым хобби, я искал признаки депрессии. Было восемь ключевых факторов, на которые следует обратить внимание: безнадежность, потеря интереса, усталость и изменения в режиме сна, беспокойство, раздражительность, изменения аппетита и веса, неконтролируемые эмоции и мысли о самоубийстве.

Терри поставил галочки почти во всех. Я тоже, если уж на то пошло. Но я не мог заставить себя беспокоиться. Или решать, что кого-то из нас стоило спасти.

Я оставил его на диване и задумался, стоит ли на рассвете дать ему пинка под зад, воспользовавшись отсутствием прогресса в его рукописи как нарушением нашего соглашения. Решу утром.