Мир без конца

Анри вышел к ним, как обычно, в сопровождении каноника Клода. Оба как будто не старели. Анри был чуть старше Керис, а каноник – лет на десять моложе, но оба выглядели чуть ли не мальчишками. Керис часто замечала, что духовенство стареет красиво, иначе, нежели знать. Она подозревала, что причиной тому умеренность, в которой проводит жизнь большинство священнослужителей за редкими печальными исключениями. Обязанность поститься заставляла их питаться рыбой и овощами по пятницам, в дни памяти святых и весь Великий пост и – по крайней мере, на словах – запрещала напиваться. А вот знатные мужчины и их жены предавались чревоугодию, пожирали на пирах горы мяса и доблестно поглощали вино. Наверное, потому их лица становились морщинистыми, кожа шелушилась, спины сутулились, а священнослужители оставались бодрыми и сильными благодаря тихой и строгой жизни.

Мерфин поздравил Анри с поставлением в сан архиепископа Монмутского и перешел к делу.

– Приор Филемон приостановил строительство башни.

Анри намеренно равнодушно уточнил:

– По причине?

– Есть предлог и есть причина. Предлог – ошибка конструкции.

– Какая именно?

– Он утверждает, что восьмиугольный шпиль нельзя строить без опалубки. В целом это верно, но я придумал новый способ.

– А поточнее?

– Все довольно просто. Я поставлю круглый шпиль, для которого опалубка не нужна, потом обложу его снаружи тонким слоем кладки в форме восьмиугольника. На вид это будет восьмиугольный шпиль, но по конструкции – конус.

– Вы говорили об этом Филемону?

– Нет. Если я скажу, он найдет другой предлог.

– А истинная причина?

– Он хочет возвести вместо шпиля капеллу Богоматери.

– Ясно.

– Это часть его плана по проникновению в ряды высшего духовенства. В присутствии архидьякона Реджинальда он в проповеди рассуждал о недопустимости вскрытий. И поведал королевским советникам, что не возражает против обложения клира податями.

– К чему все это?

– Он хочет стать епископом Ширингским.

Анри приподнял брови.

– Нужно признать, Филемон всегда обладал упорством.

– Откуда вам об этом известно? – подал голос каноник Клод.

– От Грегори Лонгфелло.

Каноник посмотрел на Анри.

– Думаю, Грегори знает, что говорит.

«Похоже, – подумала Керис, – Анри с Клодом не предполагали в Филемоне такого честолюбия». Чтобы убедиться, что они сполна оценили всю серьезность угрозы, она добавила:

– Если Филемон добьется цели, вам как архиепископу Монмутскому придется улаживать бесконечные распри между епископом Филемоном и горожанами Кингсбриджа. Вы ведь знаете, сколько разногласий у нас было в прошлом.

– Разумеется, – подтвердил Клод.

– Рад, что мы мыслим схожим образом, – сказал Мерфин.

Размышляя вслух, Клод произнес:

– Нужно выдвинуть другого кандидата.

Керис надеялась услышать именно это.

– У нас есть кое-кто на примете.

– Кто? – спросил каноник.

– Вы.

Наступила тишина. Керис видела, что Клоду мысль понравилась. Наверняка он втайне завидовал возвышению Анри и гадал, суждено ли ему самому впредь оставаться у того в помощниках. Клод без труда справится с обязанностями епископа, он хорошо знает епархию и уже самостоятельно решает немало практических вопросов.

Но сейчас оба явно думали о своей личной жизни. Керис не сомневалась в том, что эти двое во всем, кроме церковных уз, живут как муж с женой: видела, как они целуются. Но их отношения длятся не первый десяток лет, миновали пору пылкой увлеченности, и чутье подсказывало, что мужчины готовы смириться с временной разлукой.

– Вам все равно придется работать вместе, – прибавила она.

– У архиепископа будет немало причин навещать Кингсбридж и Ширинг, – согласился Клод.

– А епископу Кингсбриджа частенько придется наведываться в Монмут, – изрек Анри.

– Быть епископом большая честь, – проговорил каноник, и его глаза озорно блеснули. – Особенно под вашим руководством, милорд архиепископ.

Анри отвернулся, делая вид, что не уловил намек в словах Клода.

– Полагаю, это блестящая мысль.

Мерфин сказал:

– Кингсбриджская гильдия поддержит Клода, это я обещаю. Но вот вам, архиепископ Анри, придется сделать представление королю.

– Конечно.

– Можно кое-что предложить? – спросила Керис.

– Будьте так любезны.

– Придумайте для Филемона другое назначение. Сделайте его, я не знаю, архидьяконом Линкольна, что ли. Подберите ему важную должность подальше отсюда.

– Здраво, – оценил Анри. – Погнавшись за двумя должностями, он ослабит свое положение на выборах. Я прослежу за ходом дела.

Клод встал.

– Все это будоражит. Вы с нами отобедаете?

Тут вошел слуга и обратился к Керис:

– Вас там спрашивают, мистрис. Очень молодой человек, сильно расстроенный.

– Проведи его, – сказал Анри.

Появился мальчик лет тринадцати, чумазый, но в дорогой одежде; Керис предположила, что он из зажиточной семьи, в которой что-то случилось.

– Пойдемте ко мне домой, мать Керис, прошу вас!

– Я уже не монахиня, дитя. Что у тебя стряслось?

Мальчик быстро заговорил:

– Мои отец и мать заболели, и брат тоже, а маме кто-то сказал, что вы в епископском дворце, и она послала меня за вами. Она знает, что вы помогаете бедным, но мы можем заплатить. Пойдемте со мной, пожалуйста.