Мир, которого нет (СИ)

— Разумеется, вы так умны и предусмотрительны, госпожа Аиша. Искусство ваше столь же велико, как и красота ваша, — ответил принц Шен, растянув притворствующую улыбку на лице. Красота северной девушки также согревала и раненое сердце принца, и не будь рана свежа, он бы тоже попытал шансы завладеть ей. Остальные графы поспешили внести свою лепту в общий звон комплементов. И лишь только Зверь недовольно буркнул, а затем удалился из зала прочь. Отряд гонцов будет сию минуту сформирован. И немедленно отправится в путь.

Переговоры продлились до позднего вечера. Где-то в середине обсуждений о том, как именно нужно подступаться к Сагарату, Шен стал необычайно подозрительным и потребовал Иртона и Эшли покинуть собрание. Как на зло, на улице шёл дождь, в сопровождении холодного ветра. Находясь на крыльце центрального входа в Доблестный Дом, Иртон сидел на ступенях, изрядно промокший, а рядом кружилась горгона Эшли.

— Не думал я, что после всего пережитого, мне по-прежнему не будут доверять, — через ком обиды в горле произнёс Иртон и поднялся на ноги.

Вода гроздьями побежала по его доспехам и звонко разлилась у ног. Эшли попыталась его утешить, зашипела подобно змее, чем напомнила самой себе, что не может говорить. Затем она попыталась обнять Иртона, он может и хотел её демонстративно оттолкнуть, но горгона невероятно сильна, для того чтобы это получилось. Нахождение в импровизированной бочке из колец её хвоста, сжатым со всех сторон необычайно приятным уютом. Шум дождя и лёгкий стук капель о металл, так заметно разнящийся с остальными звуками. Навели Иртона на мысль, что он ни в чём собственно не виноват. Он оказался здесь по воле случая. Непростого случая, а какого-то могущественного замысла, что потребовалось прорвать завесу миров, и протолкнуть несчастного в иное бытие. Но почему именно Иртон? Быть может в лифт чуть попозже должен был войти кто-то совершенно другой, более достойный? Избранный? Но нет, здесь — Иртон. Кто же избрал его? Кто делает этот выбор в жизни каждого отдельного человека? Кто же решает, что суждено тебе быть избранным, иным, гением! Суждено тебе быть счастливым или несчастным. Эшли разжала свои крепкие, мало с чем сравнимые объятья, и наш герой плавно сполз на ступеньку.

— Я сам делаю выбор… — томно произнёс он, повернулся к Эшли и тепло ей улыбнулся, — Я решаю быть мне избранным или нет!

Эшли сморщила нос, так как была не согласна с подобным умозаключением. Она же не выбирала быть горгоной, её такой сделали против воли. Тут неожиданно Иртон крепко обнял химеру и поцеловал её. Глаза Эшли наполнились трепетом и одновременно смятением, но наслаждение, которое изголодавшийся человек в теле монстра наконец-то получил, отбросили мысли на второй план. Обычное доброе отношение, признание, что ты прекрасна, что ты можешь любить — всё было в этом поцелуе, хоть Иртон и вкладывал только благодарность, за то, что он обрёл себе цель.

— Я обязан остановить Сагарата! — закричал он, а Эшли, находясь в лёгком опьянении от перенесённых чувств, только одобрительно кивнула головой.

Иртон помчался сломя голову к самому Рогашу Стальной Чешуе, нужно, во что бы то ни стало, уговорить дракона встать на нашу сторону в войне.

Ливень беспощадно колотил по крыше, изредка смазываясь всплеском большого потока воды, редко и уверенно падающего на мостовую. Ветер рвал всё на своём пути, а на широкой реке преддверии Тейдоса разбушевался шторм с волнами, как на море. Но всё это неистовство природы не могло тягаться с проявлением истинного гнева, что обрушивался на каждый предмет изысканной мебели или дорогостоящей посуды, так щедро предоставленных в шикарные покои госпожи Тейры. Рыцарь Трибифон, как раз заглянувший к ней с букетом роз, так словно мимо проходил, почувствовал на себе, какое опасное оружие можно сотворить из шипов этих прекрасных цветов. Всё усугубилось тем, что Тейра была женщиной, и её гнев не проходил сам собой после пары разбитых чашек, а только усиливался. Непристойная брань трёх этажными словосочетаниями проливались на всё к чему только можно обратиться. Трибифон был искренне поражён способностью графини ругаться тридцать минут подряд и ни разу не повториться.

— Грязный, вонючий шакал! Жалкий слизень! Только я доберусь до его короткой тонюсенькой шеи! — Тейра схватила живописную вазу и разбила вдребезги о дверцу дубового шкафа, которая ранее пострадала от тридцати ножевых ранений, — Выгрызу глаза этому куску дерьма, будь он проклят! Как он посмел только! Я графиня! Я заслужила сама!

— Успокойтесь, прошу, — Трибифон робко пытался участвовать в диалоге, скрываясь за серебряным подносом с добротной вмятиной по середине, — Разрушая свои покои, вы не решаете сложившейся проблемы!

— Я разрушу всё его проклятое… Как оно там называется! Графство этого нищего, сукиного… Никто даже не знает, где его земли! На столько они скудны и бесполезны! Вырежу всю его семью до третьего колена, что бы ни дай Хаку, это мерзкие паразиты не расплодились.