Мира#

«Твой друг – идиот: Мира и Чёблин смотрят телевизор. Показывают погоду. Милана в роли ведущей говорит, что надвигается арктический циклон. Чёблин вскакивает с дивана с криком и начинает судорожно собирать случайные вещи в сумку. Мира спрашивает, что случилось. Чёблин кричит: «Разве ты не слышала? На город надвигается арктический циклоп!».

Поджав губы, Мира помотала над записью карандашом, перечеркнула её.

– М-да, – протянула она, – я бы отписалась.

Девушка начала придумывать новую идею:

«Чёблин бьёт кого-то ногами. Его окликает со спины неизвестный в балахоне. Чёблин хватает того за грудки, притягивает к себе, и его лицо искажается в ужасе. Чёблин убегает. Незнакомец помогает подняться побитой Милане. Та благодарит, говорит, что не ждала помощи в этом городе, он первый на ее памяти, кому не всё равно на происходящее с другими. Незнакомец загадочно улыбается, уводя Милану. Её тело остается лежать на земле».

Мира перечитала получившуюся задумку. Уже было неплохо, но немного не в её стиле. Хотя попробовать можно, вдруг мистический формат зайдёт. Она наклеила голубой стикер-закладку на страницу. Перелистнула её.

Карандаш вновь зашуршал по листу:

«Яда Гнусова подходит к Милане в роли баристы…»

Зазвонил телефон. Мама.

– Алло, мамуль?

– Ну как у тебя там дела? Чего не звонишь-то? Я же переживаю, – затараторила мама. – Поступила?

– Да, – соврала Мира, – на коммерцию.

Обмануть маму было нетрудно – она доверчивая женщина, быть может даже опасно доверчивая. И очень эмоциональная, поэтому неправда казалась Мире меньшим злом.

– Ой, ну слава богу, – вздохнула женщина. – Ничего, что на платное, потянем. Общежитие-то дают?

– Мам, ну какое общежитие? В первую очередь бюджетникам предоставили, а мест не так много. Даже им еле хватило.

Женщина попричитала немного.

– Ну что нам теперь поделать, буду дальше снимать эту комнату, – продолжила Мира. – Тут лучше, чем в общаге будет.

– Ага, и никакого присмотра… – буркнула мама.

– Какой присмотр, мам? Я уже не маленькая давно.

– Вот то-то и оно, Мир… Там… Знаешь, тёть Люба говорит, девочки всяким заниматься начинают в столице…

Мира зарычала. Снова эта тётя Люба со своим мнением, которого никто не спрашивал. Интересно, этих всезнающих соседок в каком-то инкубаторе специальном выводят и расселяют на тех лестничных клетках, где есть семьи с подростками?

– Я очень рада, – сказала она. – Люди настроены на лучшее, мам.

– Что?

– Это тоже Люба говорит.

– Я не…

– Забей. У меня всё отлично, сама за кем хочешь присмотрю. Сейчас некогда говорить, перезвоню позже, – выпалила Мира и положила трубку.

Теперь мама нескоро позвонит – Мира знала это. Их разговоры были редкими, как правило заканчивались на высокой ноте и для обеих походили больше на исполнение какого-то принятого в обществе ритуала, чем на семейное общение. Важен казался сам факт беседы, а не её ценность. Им хватало поздороваться, найти повод воткнуть друг в друга по булавке и оставить заживать до следующего раза. Мира считала, что давно привыкла к такой форме взаимодействия, но всё же всякий раз после диалога чувствовала себя вывернутой наизнанку. Дела переставали ладиться, предметы валились из рук, единственное, чего хотелось – спать, пока не заломит кости. Сейчас спать было нельзя.

Мира рассудила, что раз уж она теперь официальное «ничего», которым в школе пугали всех, кто плохо учился, то ей оставалось только развивать и в дальнейшем монетизировать свой блог.

Девушка хохотнула этим мыслям, вновь взялась за карандаш:

«Милана в роли учителя кричит в классе. Подпись: «Учитель: да из вас ничего не выйдет!». Мира поворачивается к камере и улыбается. Подпись: «Я, из которой вышло ничего».

Протяжно зевнув, блогерша отложила записи, натянула валявшиеся возле кровати джинсы и покинула комнату. Ей нужно было взбодриться.

Обувшись, Мира вышла из квартиры, сбежала вниз по лестнице – всего лишь третий этаж, лифт ждать пришлось бы дольше.

Выйдя из подъезда, она нырнула в соседнюю дверь, за которой располагалась небольшая утопающая в шуме кофейня.