Младший брат

У меня волосы зашевелились. Конечно, на встречах с командой мы часто называем друг друга игровыми никами, но сейчас этот мой ник был также привязан к икснету, и, когда она произнесла его во всеуслышание, мне стало страшно.

– Никогда не называй меня так в общественном месте! – оборвал ее я.

Ван сокрушенно покачала головой.

– Вот об этом я и говорю. Маркус, за эти художества ты загремишь за решетку и других за собой потянешь. После всего, что случилось с Дэррилом…

– Ради Дэррила я это и затеял! – Студенты-эмо разом обернулись к нам, и я понизил голос. – Пусть не думают, что им все это просто так сойдет с рук.

– Думаешь, тебе удастся с ними справиться? Да ты рехнулся. За ними стоит правительство.

– И все равно это наша страна, – упрямился я. – Мы имеем право постоять за себя.

Ван наморщила лоб, опустила глаза – вот-вот заплачет. Глубоко вздохнула, справилась с собой, встала.

– Прости. Не могу. Не могу смотреть, как ты летишь к пропасти. Это все равно что наблюдать автокатастрофу в замедленной съемке. Ты себя погубишь, а я слишком люблю тебя и не выдержу этого.

Она склонилась ко мне, судорожно стиснула в объятиях, крепко поцеловала в щеку, прихватив уголок рта. Сказала:

– Береги себя, Маркус.

Там, где прижались ее губы, меня жгло, будто огнем. Она точно так же обняла Джолу, но поцеловала строго посреди щеки. И ушла.

Мы с Джолу недоуменно переглянулись.

– Вот черт, – пробормотал я и спрятал лицо в ладонях.

– Да ничего, все уладится. – Джолу похлопал меня по спине и заказал мне еще один латте.

– Уж казалось бы, кому, как не Ван, понимать, насколько это серьезно, – сказал я.

Половина родственников Ван осталась в Северной Корее. Ее родители никогда не переставали беспокоиться о людях, которые живут под властью безумного диктатора и не имеют возможности, подобно им самим, сбежать в Америку.

Джолу пожал плечами.

– Может, потому она и боится. Знает, насколько это опасно.

Я понимал, что он имеет в виду. Двое дядей Ванессы угодили в тюрьму и сгинули там навсегда.

– Ну да, – вздохнул я.

– Ты чего вчера вечером не вышел в икснет?

Я радостно ухватился за возможность сменить тему. Рассказал ему о байесовской статистике и поделился опасениями насчет того, что мы, если будем и дальше гулять по икснету, рано или поздно попадемся. Он внимательно выслушал.

– Понимаю, куда ты клонишь. Если в чьем-то интернет-соединении будет слишком много шифровки, они заметят это и придут с проверкой. А если шифровки нет, то тебя легко подслушать.

– Ага, – подтвердил я. – Целый день над этим голову ломаю. Может, стоит уменьшить скорость передачи, распределить его на большее количество интернет-соединений…

– Не поможет, – перебил он. – Если снизить интенсивность почти до уровня шума, то практически отключишь весь икснет, а это не вариант.

– Верно, – согласился я. – Что еще можно сделать? Ума не приложу…

– А что, если мы изменим параметры нормы?

Вот почему нашего Джолу еще в двенадцатилетнем возрасте пригласили работать в «Пигсплин». Дайте ему задачу, у которой два решения, и оба не самые удачные, и он найдет третье, совершенно неожиданное, построенное на иных предпосылках, не имеющих ничего общего с прежними. Я с жаром закивал.

– Ну-ка, ну-ка, рассказывай.

– Предположим, обычный интернет-пользователь из Сан-Франциско ежедневно передает в сеть еще больший объем шифрованной информации. Если мы сумеем изменить соотношение обычного текста и криптованного примерно до уровня пятьдесят на пятьдесят, то пользователи икснета будут выглядеть нормальными людьми.

– Но как этого достичь? Люди обычно не заморачиваются насчет своей секретности и не пользуются зашифрованными каналами. Их не колышет, подсматривает ли кто-нибудь за их действиями в интернете.

– Да, но веб-страницы дают очень небольшой объем трафика. Если мы добьемся того, что люди в ходе своей обычной деятельности будут каждый день загружать несколько огромных зашифрованных файлов, то это создаст больше криптованного трафика, чем тысячи веб-страниц, вместе взятые.

– Ты имеешь в виду индинет, – догадался я.

– Точно.

То, о чем говорил Джолу, индинет – именно так, всегда со строчной буквы – был изобретен компанией «Пигсплин-Нет» и вывел ее в число самых успешных независимых интернет-провайдеров всего мира. Были времена, когда крупные студии звукозаписи подавали в суд на своих слушателей с требованием заплатить за загрузку музыки. Множество независимых студий пришли в ужас от этой идеи. Как это так – судиться со своими поклонниками?

Выход из положения нашла основательница «Пигсплина». Она предложила сотрудничество тем исполнителям, которые хотят не воевать со своими слушателями, а работать с ними. Продайте «Пигсплину» лицензию на право распространять вашу музыку среди клиентов, и за это вы получите долю в выручке от подписки, основанную на том, пользуется ли ваша музыка популярностью. Для независимых артистов самая большая беда не пиратство, а неизвестность. Кто станет воровать музыку, о которой никто не знает?