Мои злодейские будни

– Кама, – зову его и дожидаюсь встречи с теплым золотом глаз. – Мне очень жаль. Мне жаль, что ты остался один. И мне жаль, что мама не успела спасти кого-нибудь еще… Но ты нам ничего не должен – ни мне, ни ей. И ты волен делать все что захочешь – и где захочешь.

Кама начинает мотать головой и хватает мои ладони. А затем прижимается к ним губами.

Он любит Ашу?

Любил все это время?.. Даже когда она посылала его убивать ради своей личной выгоды? Даже когда заставляла ночами сидеть в чужих домах, слушая чужие разговоры?

– Ты что, дурак? – тихо спрашиваю у него, вновь ощутив влагу на щеках. После чего мягко прижимаюсь к теплым податливым губам…

Поцелуй выходит таким невинным и щемящим сердце, что я быстро отрываюсь от Камы и прислоняюсь лбом к его лбу – чтобы не залить его лицо своими слезами.

Не знаю, по какой причине я появилась в этом теле, но уходить я уже не хочу…

И отказываться от судьбы Аши – тоже.

Все данное ей я готова принять. И за все поступки понести ответ.

Потому что теперь это моя жизнь.

И мой выбор…

Глава 13 Как стать параноиком и словить сон в руку

– Почему ты не разговариваешь? – Я выдерживаю небольшую паузу, необходимую для возвращения внутреннего равновесия, и поднимаю взгляд на Каму.

Его глаза становятся растерянными. Затем потерянными… И в итоге он опускает голову, пряча от меня свое теплое золото.

– Ты не можешь? – доходит до меня, и я невольно прижимаю ладонь к губам. – И никогда не мог?

Опущенная голова кивает.

– Кама.

Он медленно поднимает на меня затравленный взгляд.

– Тут нечего стыдиться. Это мне сейчас должно быть стыдно за то, что я об этом забыла. Или за то, что никогда раньше не интересовалась этим… У тебя никого нет, кроме меня, – ни одного собеседника! А я так легкомысленно относилась к твоим потребностям и даже не спрашивала тебя о том, чего ты хочешь…

Замолкаю, хмурясь и кусая щеку изнутри.

– А чего ты хочешь, Кама? – наконец задаю тихий вопрос.

Теплая ладонь появляется на моем подбородке, мягко требуя приблизиться, после чего мои губы отправляются в плен его губ. Но этим он не ограничивается. За губами настает очередь языка – и вот мое желание уже мастерски распаляют такими бесстыдными и тягуче-глубокими ласками, что я невольно теряю контроль над ситуацией…

– Кама, подожди… тут могила моих родителей! – Уже лежа на земле, хватаю его за запястья, останавливая жадные руки от умелого путешествия по моему телу.

И откуда, скажите мне, все эти умелости?!

Кама переводит взгляд на захоронение рядом с нами и как-то до милого послушно кивает, не глядя на меня.

– Так ты хочешь… меня? – возвращаюсь к теме нашей беседы, приподнимаясь на локтях.

И Кама кивает, встречая мой взгляд.

Слишком милый…

– Ты же помнишь, о чем я тебе сказала после смотрин? – уточняю осторожно.

И вновь наблюдаю за тем, как теплое золото становится холодным.

– С тех пор не много изменилось: я все еще не знаю, почему ты рядом со мной. И что моя мать пообещала тебе за мою защиту… а я уверена, что долг до сих пор не уплачен, потому не надо делать вид, что все дело лишь в твоей симпатии ко мне! Не стоит выставлять меня в плохом свете, при этом утаивая личные цели и выгоды, – с этим занятием я и сама неплохо справляюсь. Тут мне помощь не нужна.

После моих слов Кама выдерживает небольшую паузу, затем подает мне руку и помогает подняться с земли. Отряхивает мое платье. И лишь после этого прикладывает пальцы к своему виску, взглядом спрашивая, можно ли увлечь меня в очередной сеанс «общения».

Даю разрешение кивком.

И смотрю на то, как моя мать, вытирая пот с лица, закапывает тела убитых потомков племени духов… одно за другим… а затем высаживает саженцы Древа тысячи слез страданий и радости на свежих могилах.

Так вот на что ушла та пара недель, выпавшая из цельной истории.

Сати хоронила убитых.

– Что это за ритуал с растением? – спрашиваю негромко, продолжая наблюдать за тяжелым трудом хрупкой, но очень упорной женщины.