Моя первая любовь

Со следующей я познакомился в супермаркете, она мне ногу отдавила, якобы случайно. Потом долго извинялась и якобы случайно встретилась со мной в мясном отделе. Ухоженная блондинка, на вид лет тридцать пять ей. Аппетитные формы, понимаете? Так и хотелось ее раздеть и в ляжку зубами до крови вцепиться.

Первой любовью и не пахло.

И вообще о любви речи быть не могло.

Она без прелюдий, между бараньей ногой и колбасой, возьми да и ляпни:

— Так тепла не хватает в последнее время… мужского тепла…

И подмигнула мне пошло. Наташа, одним словом. Мы обменялись телефонами, я позвонил ей вечером и уже через полчаса стоял у нее в парадном на Троещине, в руках держал вино и торт.

Вы справедливо заметите: такое только в мыльных сериалах бывает, либо же в порнографии отечественного производства. Но жизнь порой преподносит такие сюрпризы, что закачаешься.

До вина с тортом так и не дошло.

Сразу в кровать. Там меня ждало неприятное открытие. Пещерой оказалась она. Огромной такой заросшей пещерой. Старался я… старался около часа.

А Наташа шепчет:

— Что-то я тебя не чувствую, милый… ох, милый…

О, конечно, ты не чувствуешь. О, сколько путников случайных захаживало в тебя и разжигало огонь из нехитрого хвороста, пытаясь согреться безлунной тоскливой ночью!

На этом я решил поставить точку.

Не жирную.

9

Иногда я звонил Лене и справлялся о том, не хочет ли она попробовать заново. Начать все с чистого листа. Она уклончиво отвечала, и все сводилось к тому, что это не лучшая идея. Мы беседовали, как старые добрые друзья, я приглашал ее в гости или просто прогуляться. Но она отказывалась.

Господи, подумалось мне. Возможно, она и была моей первой любовью?!

Как я мог упустить ее? Дурак. Слабохарактерная тряпка из школьной столовой. Ну и что, что у нее родители — артисты погорелого театра? Мужчина — сильный, он должен все трудности преодолеть.

Вон раньше ради любви рыцари войны затевали, и дракону голову рубили, и с ума сходили!

Лишь бы не стать сумасшедшим, только бы не стать бродяжкой, напоминал я себе и брился ежедневно.

Тогда я собрал совет. Однако ни восточный мудрец, ни американский предприниматель, ни священник ответа не знали. Они пожимали плечами и говорили: «Жизнь-то твоя. Главное, веди себя достойно».

Однажды я позвонил Лене и напрямую спросил:

— У тебя кто-нибудь есть?

— Нет, — отвечает.

— Точно? — спрашиваю. — Как-то неуверенно звучит… Расскажи, пожалуйста, неужели ты уже успела сойтись с кем-то?

— Ну, хорошо, — ответила Лена. — Его зовут Пашка…

— Почему ты мне не рассказывала? — спрашиваю.

— Не хотела тебя огорчать… сердить…

— Пашка, значит, — пробурчал я и крепко сжал трубку, чтоб не разбить ее о стену.

— Да, он, кстати, поладил с моими родителями… и ему родители нравятся… что для меня не так уж и маловажно, как ты помнишь…

— Хорошо-хорошо, — сказал я, силясь не заорать. — Ответь мне лишь на два вопроса…

— Да? — согласилась она.

— Этот твой Пашка… какое он пиво пьет?

Молчок. Все понятно без слов.

— Этот твой Пашка за киевское «Динамо» болеет?

Молчок. Все ясно.

— А знаешь… судить людей по пиву — это глупость! — сказала Лена.

— Что?! — удивился я. — Может, твой Пашка еще и вегетарианец?!

— Иди ты в задницу, несчастный! — сказала она и кинула трубку.

На Судном дне Господь спросит меня:

— Женщины или пиво? Решай, твой последний шанс, ну!

Ей-же-ей, и пред ликом Бога я с ответом, боюсь, что не найдусь.

Татьяна Тронина

«На книжных полках и без меня много историй про то, как самые разные дядьки и тетьки маются от любовной лихорадки, — рассказывает Татьяна Тронина, автор более тридцати опубликованных книг. — Зачем мне увеличивать этот и без того гигантский холм с „лав стори“? Поэтому не тщеславие, но честолюбие заставляет меня писать о любви романы, которые, надеюсь, больше, чем просто „житейские истории“. С другой стороны, я сознаю, что слишком уж выпендриваться автору нельзя — читатель сочувствует понятному, то есть тому, что может сам испытать в жизни. Смесь обыкновенного и необыкновенного — вот что есть мои романы».

Дуэнья