Моя жизнь

Старра особенно резко критиковали за то, что он принуждал мать Моники Левински давать показания против ее воли. В федеральных законах, которые Старр призван был защищать, говорилось о недопустимости принуждения к даче показаний против близких родственников, за исключением тех случаев, когда они являются соучастниками расследуемых криминальных действий или когда «у обвинения есть на то очень веские основания». В начале февраля, по данным опроса общественного мнения телеканала NBC, только 26 процентов американцев считали, что Старр ведет расследование непредвзято.

Эта сага получила продолжение в марте. Мои свидетельства по делу Джонс просочились в прессу, очевидно по инициативе кого-то с ее стороны. Хотя судья Райт неоднократно предупреждала юристов из Института Рутерфорда о недопустимости утечек информации, никто не был наказан. 8 марта Джим Макдугал скончался в федеральной тюрьме штата Техас — это стало печальным и полным грустной иронии завершением его долгого падения. По словам Сюзан Макдугал, Джим изменил свои показания в угоду Старру и Хику Юингу именно потому, что очень не хотел умереть в тюрьме.

В середине месяца в программе «Шестьдесят минут» было показано интервью с женщиной по имени Кэтлин Уилли, которая утверждала, что, когда она работала в Белом доме, я подверг ее сексуальным домогательствам. Это было неправдой. У нас имелись доказательства, ставившие под сомнение рассказанную ею историю, включая письменные показания ее подруги Джулии Хайет Стил, которая рассказала, что Уилли просила ее солгать, подтвердив, что она рассказывала Стил об эпизоде с сексуальными домогательствами, хотя на самом деле этого не было.

Муж Уилли совершил самоубийство, оставив ей в наследство 200 тысяч долларов долга. Через неделю в новостях сообщили, что после того как я позвонил ей, чтобы выразить свои соболезнования по случаю кончины ее мужа, она говорила знакомым, что я обещал прийти на похороны, — это было уже после инцидента «с сексуальными домогательствами». В конце концов мы опубликовали около дюжины писем, в которых Уилли писала, опять-таки после «инцидента», что она «моя поклонница номер один» и готова помочь мне «любым возможным способом». После сообщения о том, что она хотела продать свою историю таблоиду или книжному издательству за 300 тысяч долларов, интерес к ней угас.

Я вспомнил об этой печальной истории для того, что показать, как ее использовал Старр. Во-первых, и это было беспрецедентным для прокурора шагом, он пообещал обеспечить ей «полный иммунитет» от уголовного преследования в любой форме, если она расскажет ему «правду». Когда она была изобличена во лжи об интимных отношениях еще с одним мужчиной, Старр снова предоставил ей защиту. И, напротив, когда республиканка Джулия Хайет Стил отказалась менять свои показания и лгать в угоду Старру, он выдвинул против нее обвинения. Стил не была осуждена, однако потеряла все свои деньги. Аппарат Старра даже пытался оспорить законность усыновления ею ребенка, привезенного из Румынии.

День Святого Патрика я провел в Северной Ирландии, где встретился с представителями всех политических партий и особенно долго беседовал с Джерри Адамсом и Дэвидом Тримблом. Тони Блэр и Берти Ахерн хотели достичь соглашения. Моя роль главным образом заключалась в том, чтобы убедить стороны принять вариант соглашения, разработанный Джорджем Митчеллом. Впереди еще были нелегкие компромиссы, но я был уверен, что мы добьемся успеха.

Через несколько дней мы с Хиллари вылетели в Африку, подальше от творившегося дома бедлама. Африка была континентом, который Америка слишком часто игнорировала, и я считал, что в XXI столетии она могла сыграть важную роль, как позитивную, так и негативную. Я был по-настоящему рад, что Хиллари отправилась туда вместе со мной. Ей очень понравилась ее прошлогодняя поездка в Африку, которую она совершила вместе с Челси, а кроме того, нам нужно было побыть вдвоем.

Мы начали свой визит с Ганы, где президент Джерри Роулингс и его жена Нана Конаду Аджиманг организовали в нашу честь грандиозную церемонию на площади Независимости, где собралось более полумиллиона людей. Мы стояли на подиуме вместе с вождями племен, на которых были яркие национальные одежды «кенте», и несколько ганцев исполняли африканские ритмы на самом большом барабане из всех, какие я когда-либо видел.

Мне нравился Роулингс, и я уважал его за то, что он, хотя и захватил власть в результате военного переворота, уже дважды был избран как законный президент и дал обещание покинуть свой пост в 2000 году. Кроме того, между нами в некотором смысле существовали и «родственные узы»: когда Челси появлялась на свет, ей помогала в этом замечательная акушерка, приехавшая из Ганы в Соединенные Штаты, чтобы продолжить образование. Мы с Хиллари очень полюбили Хагар Сэм и были рады узнать, что она помогала при рождении и четверых детей Роулингсов.