Моя жизнь

В третий раз я устояла против Д’Аннунцио несколько лет спустя, во время войны. Я приехала в Рим и остановилась в отеле «Регина». По странному стечению обстоятельств Д’Аннунцио проживал в соседнем номере. Каждый вечер он обычно ходил обедать к маркизе Казатти. Как-то вечером она пригласила и меня на обед. Приехав во дворец, я вошла в вестибюль, отделанный в греческом стиле. Я села и стала ждать прихода маркизы, как вдруг услышала обращенную ко мне яростную тираду на самом вульгарном языке. Осмотревшись, я увидела зеленого попугая и, заметив, что он не посажен на цепочку, вскочила и перешла в соседнюю гостиную. Я сидела там в ожидании маркизы, когда услышала рычание «р-р-р» и увидела белого бульдога, он не был на цепи, и я ускользнула в соседнюю гостиную, устланную шкурами белых медведей, они висели даже на стенах. Я уселась там и стала ждать маркизу, но вдруг услышала шипение и, опустив глаза, увидела в клетке кобру, поднявшуюся на хвост и шипевшую на меня. Я бросилась в следующую гостиную, всю отделанную тигровыми шкурами. Там я наткнулась на оскалившую зубы гориллу. Я кинулась в соседнюю комнату, столовую, где нашла секретаря маркизы. Наконец, и сама маркиза в прозрачном золотистом костюме спустилась к обеду. Я заметила:

– Вижу, вы любите животных.

– О да, обожаю, особенно обезьян, – ответила она, глядя на своего секретаря.

Странно, но после этой возбуждающей закуски обед прошел в высшей степени церемонно.

После обеда мы вернулись в гостиную с орангутаном, и маркиза послала за своей гадалкой. Та вошла в высоком остроконечном колпаке и плаще колдуньи и стала предсказывать нам судьбу по картам.

В этот момент пришел Д’Аннунцио. Он был очень суеверен и верил всем гадалкам. Эта поведала ему самую удивительную историю. Она сказала:

– Вы взлетите в воздух и свершите грандиозные деяния. Вы упадете и окажетесь у врат смерти, но избежите смерти и доживете до великой славы.

Мне она сказала:

– Вы пробудите нации к новой религии и создадите великие храмы по всему миру. Вы находитесь под чрезвычайно мощной защитой, и, когда вам грозит несчастный случай, великие ангелы встают на вашу защиту. Вы доживете до преклонного возраста. Вы будете жить вечно.

После этого мы вернулись в отель, и Д’Аннунцио сказал:

– Каждую ночь я буду приходить к вам в двенадцать часов. Я завоевал всех женщин в мире, но мне предстоит еще завоевать Айседору.

И действительно, каждую ночь в двенадцать часов он приходил ко мне в комнату. Но я сказала себе: «Я буду единственной в своем роде. Я стану единственной женщиной в мире, которая устоит против Д’Аннунцио».

Он рассказывал мне удивительные истории о своей жизни, своей юности, о своем искусстве.

– Isadore, je n’en peux plus! Prends moi, prends moi![120]

Я была настолько bouleversee[121] его гением, что просто не знала, что мне делать, и, мягко выпроводив его из своей комнаты, провожала к себе. Это продолжалось около трех недель, затем меня охватила такая досада, что я бросилась на вокзал, села на первый подошедший поезд и уехала.

Он часто спрашивал:

– Pourquoi ne peux-tu pas m’aimer?[122]

– A cause d’Eleanore[123].

В отеле «Трианон» была золотая рыбка, которую Д’Аннунцио очень любил. Она содержалась в чудесной хрустальной чаше, и Д’Аннунцио обычно кормил ее и разговаривал с ней. Золотая рыбка шевелила плавниками, открывала и закрывала рот, словно отвечая ему.

Однажды, остановившись в «Трианоне», я спросила у метрдотеля:

– Где золотая рыбка Д’Аннунцио?

– Ах, мадам, это печальная история! Д’Аннунцио уехал в Италию и велел нам позаботиться о ней. «Эта золотая рыбка так дорога моему сердцу, – сказал он. – Она символизирует все мое счастье». Время от времени он телеграфировал: «Как поживает мой любимый Адольф?» Однажды Адольф стал плавать медленнее обычного и перестал искать Д’Аннунцио. Я взял его и выбросил в окно. Но тут пришла телеграмма от Д’Аннунцио: «Чувствую, Адольф заболел». Я телеграфировал ему: «Адольф умер прошлой ночью». Д’Аннунцио ответил: «Похороните его в саду. Сделайте ему могилу». Тогда я взял сардинку, завернул ее в серебряную бумагу и, похоронив в саду, поставил крест с надписью: «Здесь покоится Адольф». Вернувшись, Д’Аннунцио спросил: «Где могила моего Адольфа?» Я показал ему могилу в саду, он принес на нее груду цветов и долго стоял, проливая над ней слезы.

Один из моих праздников имел трагический исход. Я оформила студию как тропический сад со столиками на двоих, скрытыми среди густой листвы и редких растений. К этому времени я уже была немного посвящена в различные парижские интриги и могла соединить пары согласно их желанию, хотя это и могло вызвать слезы кое у кого из жен. Все гости были наряжены в персидские костюмы, и мы танцевали под музыку цыганского оркестра. Среди гостей присутствовали Анри Батай и его знаменитый интерпретатор Берта Бади, мои давние друзья.