Моя жизнь и прекрасная игра

Игроки нашей команды с удивлением смотрели на меня, новичка и самого юного футболиста сборной. Для них мое поведение было чем-то из ряда вон выходящим. Но сам я действовал совершенно бессознательно, машинально. Просто я хотел, чтобы мои товарищи сбросили оцепенение и снова пошли на штурм ворот соперника. Я помнил, что время в футболе не останавливается даже из-за такой мелочи, как забитый гол. Часы как ни в чем не бывало продолжают отсчитывать секунды и минуты.

Минут десять игра у нас не получалась. Передачи попадали к противнику, удары шли мимо ворот, наш дриблинг трудно было назвать профессиональным. Своими финтами мы обманывали только самих себя, а не соперников. Игра абсолютно не клеилась! Дважды у меня был шанс вывести команду вперед, и дважды я ухитрялся не попасть по воротам. Мимо бил Вава, не получался удар и у Гарринчи. Французы, увидев нашу растерянность, обрушили на ворота Жильмара шквал атак.

Когда Гарринча все же забил мяч в ворота соперников и мы закричали от радости, рефери не засчитал гола, показав, что Гарринча якобы бил из положения вне игры! Это был абсурд. Зрители на трибунах выражали свое недовольство, но ни один судья не отменяет своего решения, правильное оно или ошибочное. Я почувствовал приступ холодной ярости, которую, как мне казалось, я уже научился в себе подавлять. Но прежде чем я, как и другие мои товарищи по команде, устремился к судье, чтобы по крайней мере выразить ему свое несогласие, раздался голос Беллини:

«А ну-ка, успокойтесь! Никаких жалоб! Главное — не дать этому типу повода выгнать кого-либо с поля!» Удаление игрока с поля давало сопернику огромное преимущество. Мы подавили свой гнев, но никогда не смогли забыть эту несправедливость. Я и раньше слышал, что европейские судьи не симпатизируют бразильцам — то ли из-за цвета кожи, то ли из-за их мастерства. Это враждебное отношение глубоко уязвляло самолюбие команды в прошлых играх на первенство мира. Незасчитанный гол Гарринчи, казалось, подтверждал сложившееся мнение. Мы так и кипели гневом, но, стиснув зубы, старались излить этот гнев на мяч, из-за чего игра у нас совсем разладилась.

Словно в компенсацию за незасчитанный гол, нам удался великолепный прорыв. Центр полузащиты французов Боб Жонкэ получил травму и покинул поле. Диди воспользовался ослаблением центра и рванулся вперед. Я бежал слева от него, Гарринча справа, а Вава чуть позади. Все рассчитывали, что Диди отпасует мяч кому-либо из нас, поскольку он обладал фантастической точностью в передаче мяча в любом направлении, но Диди обманул всех, решив сам пройти защитников именно в тот момент, когда французы в ожидании передачи бросились прикрывать Гарринчу, Ваву и меня. Вратаря французов Аббеса такая развязка также застала врасплох, и этой нерешительностью Диди воспользовался незамедлительно. Мгновенно последовали финт и удар. Аббес, выгнув тело, пытался броситься за мячом, но он, наверное, сам понял, что неправильно выбрал место.

Го-о-л!

От радости мы чуть не задушили Диди. Теперь уже французы не желают терять времени и требуют возобновления игры. Однако первая половина матча заканчивается со счетом 2:1 в нашу пользу.

Во втором тайме мы наконец обрели уверенность и спокойствие. При нашей надежно играющей защите преимущество в один гол представлялось вполне достаточным, но это вовсе не значило, что нам не хотелось забить еще. И тут Вава послал мяч в штрафную площадку, Аббес выбежал наперехват, но, видимо, чуть замешкался. Я успел протолкнуть мяч в ворота, прежде чем вратарь успел дотянуться до него. 3:1. Это был мой второй гол в играх чемпионата.

Французы прилагали максимум усилий, чтобы вернуть упущенную инициативу, но… безрезультатно. Они проигрывали и, кажется, начали это осознавать. Четвертый гол был копией предыдущего. Вава навесил мяч, Аббес бросился наперехват, и я снова оказался рядом. Чуть-чуть опередив вратаря, я направил мяч мимо него в ворота. 4:1. После такого счета не страшно было даже проиграть.

И тогда один из французских игроков, разозленный нависшим поражением, изо всей силы ударил бутсой по моему залеченному колену. Я упал. Катаясь на траве от боли, я смотрел на ударившего меня игрока с откровенной ненавистью. При счете 4:1 в нашу пользу, когда до финального свистка оставалось несколько минут, я с удовольствием ответил бы ему тем же, даже если бы меня удалили с поля — команда довела бы матч до победы и без меня. Я боялся только, что израненное колено подведет в драке. К месту столкновения сбежались все наши игроки, призывая проклятия на голову ударившего меня футболиста. Однако судья, четко зафиксировавший положение Гарринчи «вне игры», теперь ухитрился не увидеть, что я был сбит с ног!

«Ребята! Мы же их обыграли, — раздался голос нашего капитана. — Но впереди финал. И тут лучше обойтись без травм!»