Море Троллей

— Скорее уж, тролльи крысы, судя по виду, — хмыкнула девочка.

— Охо-хо-хо-хо, — стонал жрец Фрейи. — Королева забрала у них всю шерсть. Кошки мне этого никогда не простят!

— Эти двое отправятся на луг вместе со мной, — скомандовала Фрит, указывая на Джека с Торгиль. — И тащите сюда повозку Фрейи. Если что-нибудь пойдет не так, хочу, чтобы мальчишка собственными глазами увидел, как умирает его сестра!

— Вот уж не удивляюсь, что Горная королева вышвырнула ее из дому, — пробормотала Торгиль, пока воины Ивара гнали их с Джеком через лес. Скакки и Руну на луг не пустили.

— Лучше б она выдала Фрит за великана-людоеда, — посетовал Джек.

— Людоеды — народ разборчивый.

Позади них по лесной дороге с грохотом катилась повозка. Джеку ужасно хотелось поглядеть, как там Люси, да только воины его не пускали. Лишь краем глаза он заметил сестренку на руках у Хейди. Кошки, что тянули повозку, в лунном свете казались совсем дикими. Звери кипели от ярости и норовили полоснуть когтями любого, кто приблизится к ним на достаточное расстояние.

Позади повозки шествовала Фрит с несколькими рабами из числа домочадцев и король Ивар собственной персоной. Он был так слаб, что с трудом передвигал ноги и поневоле опирался на двоих своих спутников.

Вух-вух-вух! — ухали в кронах мелкие бурые совы. Где-то невдалеке завизжала рысь. Ночь была напоена прохладными лесными ароматами, полная луна ярко освещала дорогу.

Но вот наконец и поляна, поросшая белыми цветами, — Луг Фрейи. Казалось, будто сонмы звезд пали на землю — а дальше, в глубине, там, где луг заканчивался, над черной водой и торфяником торчали низкорослые, чахлые деревья. Там начиналась Топь Фрейи.

Повозку подкатили к краю луга. Четверо домочадцев расстелили поверх цветов белую ткань. Еще двое рассыпали по ней рыже-золотую шерсть: в лунном свете она казалась почти черной. При виде нее кошки зашипели и зафыркали.

— Они мне в жизни этого не простят, — сетовал жрец Фрейи.

— Заткнись, или языка лишишься! — завопила Фрит.

Над толпой пронесся сдавленный ропот.

— Неужто она дерзнет поднять руку на жреца? — прошептал кто-то.

— Заткнитесь все, или тоже лишитесь языков! А ну, давайте-ка, возвращайтесь в лес, но далеко не уходите. Мальчишка с Торгиль останутся здесь.

Скандинавы испуганно отошли подальше, чуть ли не на руках неся короля Ивара: ноги у того распухли от долгой ходьбы.

Домочадцы раздели Фрит. Джек зажмурился, но Торгиль пихнула его в бок.

— Нет, ты посмотри! Зрелище-то занятное!

И верно, зрелище было занятное — но и кошмарное. Тело Фрит белело под полной луной, кожа казалась мягкой и дряблой, точно плесень на тухлом мясе. И тело это — не то чтобы человеческое и не то чтобы троллье — непрестанно меняло свои очертания: раздувалось, вспухало, собиралось в морщины и складки. Руки покрывались чешуей, но чешуя эта тут же отслаивалась. Пальцы ног то растопыривались в разные стороны — по шесть или семь на каждой ступне, — то вновь съеживались до нормальных человеческих размеров. В общем и целом картина была малоприятная.

Рабы аккуратно сложили одежду Фрит на краю луга. Сверху поблескивало ожерелье из серебряных листьев, столь милое сердцу Торгиль, — то самое, что ей пришлось волей-неволей уступить королеве. Пальцы девочки крепче стиснули рукоять меча.

— Даже и не думай напасть на меня, воительница, — прозвучал холодный голос Фрит. — Ты — в кольце воинов. Одно лишнее движение — и я прикажу отрубить тебе правую руку. Как тебе это понравится? Навечно остаться калекой и никогда более не участвовать в битвах?

Джек слышал, как девочка скрипнула зубами. В былые дни Торгиль очертя голову бросилась бы на свою обидчицу, и Хель с ними, с последствиями. Источник Мимира научил ее выдержке.

Фрит жестом отослала рабов: теперь в центре луга осталась лишь она одна, да еще Джек с Торгиль. Луна почти достигла зенита. Фрит опустилась на ткань: шерсть тихонько зашуршала под ее тяжестью. Сколько, однако же, шерсти вышло с девяти гигантских тролльих кошек! То-то роскошные волосы заполучит Фрит — на диво всему Срединному миру!

Луна тем временем поднималась все выше и выше — и вот наконец засияла прямо над головой. На болоте закричала гагара, кто-то шумно плюхнулся в трясину. По иссиня-черной поверхности трясины побежали небольшие волночки.

— Ты глянь-ка, — шепнула Торгиль.

Тут и там, и повсюду на белой ткани шерсть словно ожила и задвигалась. Пряди свивались в длинные локоны, шурша и извиваясь, ползли к голове Фрит и прирастали к голому черепу. Не прошло и нескольких минут, как королева уже покоилась на ложе из роскошных, длинных волос. Потом начала изменяться и она сама. Тело ее вытянулось, постройнело. Лицо вновь обрело форму идеального сердечка — за такое лицо короли отдают свои короны. Джек отлично понимал, как Ивара Бескостного угораздило в нее влюбиться. Да она едва ли не прекраснее самой Фрейи!