Моряки Гора

— Большинство из тех, кто мог бы опознать тебя, — сказал я, — например, Серемидий, сами подались в бега. Для них могло бы быть неблагоразумно, возвращаться в Ар, поскольку за их собственные головы была назначена цена.

— Но они могли бы попытаться выторговать для себя прощение, — предположила рабыням, — доставив беглеца, более разыскиваемого, чем они сами. Такие вопросы заранее обговариваются через посредников.

— Серемидий на борту этого корабля, — сообщил я ей.

— Нет! — вздрогнула Альциноя.

— Здесь его знают как Рутилия из Ара, — сказал я.

— Он ни в коем случае не должен увидеть меня! — шептала девушка. — Он не должен знать, что я тоже на этом корабле!

— Кто я? — уточнил я.

— Ну, я, конечно! Леди Флавия! Кто же ещё! — ответила она.

— Леди Флавии, — хмыкнул я, — здесь нет.

Девушка удивлённо уставилась на меня.

— Здесь есть только рабыня по кличке Альциноя, — пояснил я.

— Как скажете, — буркнула бывшая Леди Флавия.

— Как тебе понравилось разговаривать стоя на коленях? — поинтересовался я.

— Это подобает мне, разве нет? — спросила она. — Ведь я — рабыня перед свободным мужчиной.

— Вот именно, — усмехнулся я.

— Я понимаю, — проворчала девица.

— Причем я позволил тебе держать колени вместе, — заметил я.

— Господин добр, — проворчала рабыня. — А что если мне вдруг захочется развести их перед вами?

— Не стоит этого делать, — предупредил я.

— Понятно, — кивнула Альциноя.

Мне вспомнилось, что она утверждала, будто бы я её изнасиловал.

— Серемидий, — решил предупредить её я, — знает о твоём присутствии на борту корабля.

— Нет! — вскрикнула она в ужасе. — Вы не могли рассказать ему обо мне!

— Оставайся на коленях, — бросил я ей и пояснил: — Я ничего ему не говорил. С какой стати я должен был бы ему об этом рассказывать? Мне куда выгоднее было бы быть единственным получателем премии за доставку тебя Марленусу.

— Неужели Вы отдали бы меня Марленусу? — спросила девушка.

— А что, кто-то не отдал бы? — поинтересовался я.

— Но разве я не могла бы оказаться хорошей рабыней, Господин? — спросила она, и в её глазах блеснули слёзы.

— Этого никто не может сказать наверняка, — пожал я плечами.

— Альциноя пошла бы на многое, чтобы её владелец был доволен, — прошептала рабыня.

— Говори громче, рабыня, — потребовал я.

— Альциноя пошла бы на многое, чтобы её господин был ею доволен, — повторила она.

— Так и подобает рабыне, — кивнул я.

— Да, Господин, — вздохнула бывшая Леди Флавия.

— Но на те деньги, что назначены за твою голову, смазливая кейджера, — сказал я, — можно было бы купить галеру и дюжину рабынь в придачу, причём каждая из них будет красивее тебя, примерно настолько же, насколько Ты красивее тарскоматки.

— Уверена, такого не может быть! — возмутилась она.

Похоже, я здорово ужалил тщеславие красотки.

— Ну, возможно, — хмыкнул я, — настолько, насколько твоя красота превосходит красоту типичной меднотарсковой девки, кувшинной или девки чайника-и-циновки.

— Я полагала, что моя красота, гораздо выше, красоты любой рабыни, — сказала Альциноя.

— Но теперь, — сказал я, — Ты лучше знакома с красотой рабынь.

— Но я красива! — всхлипнула девушка.

— Честно говоря, я сомневаюсь, что Ты ушла бы со сцены торгов, принеся золото, — заметил я, — но, думаю, до серебра дело бы дошло.

— Конечно же, я красива! — заявила она.

— Да, — не стал отрицать я, — Ты действительно красива, скажу больше, Ты — прекрасная рабыня.

— Разве я не соблазнительна? — спросила Альциноя.

Я решил, что не стоит говорить ей о том, как ночи напролёт я мечтал почувствовать её в своих объятиях и, вместо этого, пожав плечами, безразлично бросил:

— У моего рабского кольца бывали и получше.

— Так к вашему кольцу приковывали других женщин?

— Время от времени, — кивнул я.

— А как Вы приковали бы меня, — полюбопытствовала рабыня, — за шею или за ногу?

— По настроению, — пожал я плечами, — в одну ночь мне могло бы понравиться так, в другую по-другому.

— В этом весь рабовладелец, — проворчала Альциноя.

— Верно, — усмехнулся я.

— А вот я никогда не спала в ногах мужской постели, — призналась она.

— Поначалу, — сказал я, — тебе пришлось бы спать прямо на полу или, если повезёт, на циновке.

— Не на мехах?

— Нет, конечно, — хмыкнул я.

— То есть, мне пришлось бы спать как низкой рабыне?

— Само собой.

— Как по-вашему, я привлекательна? — спросила она.

— Среди рабынь найдётся немного таких, что не представляют интереса, — пожал я плечами.

— Мне хотелось бы быть привлекательной для вас, — заявила Альциноя.

— Привлекательнее мешка золота? — уточнил я.

— Я едва смею надеяться на это, — вздохнула она, а потом, немного помолчав, позвала: — Господин.

— Что? — откликнулся я.

— А если бы Вы не знали, кем я была раньше, и увидели бы меня на аукционе, голую, выставленную напоказ, позирующую в страхе перед плетью, извивающуюся по команде аукциониста, разве Вы не могли бы заинтересоваться мной настолько, что предложили бы за меня цену, в надежде, что получится увести меня в свой дом, меня, всего лишь рабыню, на своей цепи?