Московский Лес-4. Леса хватит на всех

Дело было непростым, не под силу обычному фермеру или челноку. Только вот друг Виктора известный под прозвищем «Бич», имел устойчивую репутацию человека, способного справиться с проблемой любой сложности – и репутацию эту подтвердил. Он переправил девушку за МКАД, где та присоединилась к «аватаркам», бывшим жертвам Зелёной Проказы, а потом и к «почтовым белкам». Эти девчонки (все, как одна, рыжеволосые, зеленокожие и отличающиеся чрезвычайной ловкостью) сделали своим главным занятием доставку депеш, писем и мелких посылок по всему Лесу. Ярослава (в Лесу её имя сократили до «Яськи») вскоре завела дружбу с Бичом – Яське было невдомёк, что егерь опекал её, в память давней дружбы с Виктором. Сам же отец никак не мог помочь дочери – вырывать девчонку из рук санитаров и сопровождавших их полицейских пришлось буквально с боем, так что следующие несколько лет он провёл на нарах. И если бы не ещё одна история, способная стать сюжетом уже не мелодрамы, а полноценного фильма ужасов – не видать ему дочку, как своих ушей.

Но жизнь распорядилась иначе. Теперь Виктор - Хранитель Норы и, по совместительству, супруг самого уважаемого среди егерей медика. Который – вернее, которая – как раз и обнимала его сейчас за плечи, сопровождая этот жест игривым покусыванием за мочку уха.

Ева бесцеремонно завладела футляром.

- Не видишь, что ли - залито воском! – сообщила она, осмотрев посылку. – А вот и печатка оттиснута…

Действительно, зазор между крышкой и цилиндром был заполнен желтоватой массой, на которой отпечатался силуэт дерева. Дуб, подумал Виктор. Или ясень. Или, может быть, граб. Лешаки обожают деревья с широкими, развесистыми кронами - и огромные, по плечо иной сталинской высотке. Такие зелёные великаны можно сыскать только в Лосинке, на Воробьёвых горах, да в обожаемом лешаками Терлецком урочище.

Тем временем женщина, орудуя ножом, освободила крышку от воска и вернула футляр Смотрителю.

- Давай уже, откупоривай!

Видно было, что ей не терпится взглянуть на содержимое.

- Сама, что ли, не могла?

- Мне не положено. – вздохнула Ева. - Лешаки шлют такие послания в самых важных случаях, и ломать их печать может только адресат.

- Так мы же одни. Кто увидит?

- В Лесу никто не бывает один. – отрезала женщина. - Разве что, под землёй - в метро ещё где-нибудь. Да и то… в общем, хватит спорить, открывай уже!

В футляре оказался берестяной свиток. Виктор извлёк его, неловко орудуя пальцами единственной руки, и протянул жене.

- Разрешаешь?

- Зачем спрашиваешь? Будто мне есть, что от тебя скрывать!

- Порядок есть порядок. – Ева развернула бересту. - Говорю же: лешаки крайне чувствительны к таким вещам. Свиток предназначен тебе, но если ты не против, я тоже могу прочесть. Они не обидятся.

Виктору покачал головой: усвоить тонкости здешнего этикета было непросто. Во всяком случае, за те два с небольшим месяца, что он успел прожить к Лесу.

- О, как! – на лице женщины проступило изумление. – Ты только прочти, что они тебе предлагают! Вот уж не ожидала…

Виктор принял свиток. Тёмные буквы, похожие на руны, отчётливо выделялись на светлом фоне. Они были не написаны чернилами или тушью – скорее выдавлены в мягкой бересте.

- Пальцем процарапано. Помнишь, какие пальцы у лешаков? Те же сучки. – прокомментировала Ева. – На древних грамотах, которые из новгородских раскопок, точно так же писали.

- Пальцами?

- Сучками. Или особыми палочками - «стилос» называется, это по-гречески, кажется. Да ты не умничай, а читай, тебе понравится. А я пока побегу шмотки укладывать.

- Это кто ещё умничает… - попытался протестовать Виктор, но Ева его уже не слушала – упорхнула в дверь, не забыв бросить через плечо: «пять минут на рефлексию, и собирайся!»

Через полтора часа он запер единственную дверь и вышел на поляну перед Норой. Пёс уныло плёлся по пятам. Морда его выражала крайнюю степень собачьего недовольства - как ни вилял бедолага хвостом, как ни ластился к хозяину, тот безжалостно оставил его одного, сторожить дом.

- Побудешь вместо меня на хозяйстве, зверюга. – сказал на прощание Виктор. – Кого пускать, кого гнать прочь – сам, небось знаешь. А полезешь в клетку к курам – не посмотрю, что друг, отвожу по загривку. Живности вокруг предостаточно, не отощаешь…

Пёс состроил умильную морду: «Что ты, хозяин, и в мыслях не было!» Куры же в просторном сетчатом вольере заквохтали, засуетились, почуяв неладное.

- Да они у тебя сами с голода передохнут. – заявила Ева. Она нетерпеливо барабанила пальцами по прикладу висящего на шее карабина. – Раньше, чем через неделю, не вернёмся, кто кормить будет?

- Я им пшена сыпанул, с горкой. – подумав, сообщил Виктор. - Поилка тоже полная, на неделю должно хватить.

- Ты мой хозяйственный… - она потрепала его по щеке. Ладно, будем на Белорусском - пошлём белку кому-нибудь из наших. Куры-курами, а оставлять Нору надолго без присмотра не стоит.

- Думаешь, можем задержаться? – встревожился Виктор.

- Вряд ли. Если, конечно, не будем время терять на всяких там несушек.