Мотивированный мозг. Высшая нервная деятельность и естественно-научные основы общей психологии

Деятельность сверхсознания (творческой интуиции) обнаруживается в виде первоначальных этапов творчества, которые не контролируются сознанием и волей. Неосознаваемость этих этапов представляет защиту рождающихся гипотез («психических мутаций и рекомбинаций») от консерватизма сознания, от чрезмерного давления ранее накопленного опыта. За сознанием остается функция отбора этих гипотез путем их логического анализа и с помощью критерия практики в широком смысле слова. Нейрофизиологическую основу сверхсознания представляет трансформация и рекомбинация следов (энграмм), хранящихся в памяти субъекта, первичное замыкание новых временных связей, чье соответствие или несоответствие действительности выясняется лишь в дальнейшем.

Деятельность сверхсознания всегда ориентирована на удовлетворение доминирующей потребности, конкретное содержание которой канализирует направление «психического мутагенеза». Таким образом, «психические мутации» изначально носят непредсказуемый, но не случайный характер. Вторым канализирующим фактором является ранее накопленной опыт субъекта, зафиксированный в его сознании и подсознании.

Взаимодействие сверхсознания с сознанием есть проявление – на уровне творческой деятельности человека – универсального принципа возникновения нового в процессе биологической и культурной эволюции. Функции сверхсознания и сознания соответствуют взаимодействию непредсказуемой изменчивости и отбора в происхождении новых видов живых существ. Подобно тому как эволюционирующая популяция рождает новое через отбор отдельных особей, эволюция культуры наследует в ряде сменяющихся поколений идеи, открытия и социальные нормы, первоначально возникающие в голове конкретных первооткрывателей и творцов.

Неполное осознание субъектом движущих им потребностей снимает мнимое противоречие между объективной детерминированностью поведения человека наследственными задатками, условиями воспитания, окружающей средой и субъективно ощущаемой им свободой выбора. Эта иллюзия свободы является чрезвычайно ценным приобретением, поскольку обеспечивает чувство личной ответственности, побуждающее всесторонне анализировать и прогнозировать возможные последствия того или иного поступка. Мобилизация из резервов памяти такого рода информации ведет к усилению потребности, устойчиво главенствующей в иерархии мотивов данной личности, благодаря чему она обретает способность противостоять ситуативным доминантам, т. е. потребностям экстренно актуализированным сложившейся обстановкой.

Сведение психической деятельности человека к одному лишь сознанию не в состоянии объяснить ни диалектику детерминизма и свободы выбора, ни механизмы творчества, ни подлинную историю культуры. Только признание важнейших функций неосознаваемого психического с выделением в нем принципиально различных феноменов под– и сверхсознания дает возможность естественно-научного материалистического ответа на самые жгучие вопросы человековедения.

Исследование неосознаваемого психического как предмета науки должно отвечать всем требованиям, предъявляемым к любому научному исследованию, к числу которых относятся безусловная воспроизводимость полученных фактов, их количественный анализ, использование современной экспериментальной техники и т. п. Примером подлинно научного, строго объективного изучения неосознаваемых проявлений высшей нервной деятельности человека могут служить неоднократно упоминавшиеся нами работы Г. В. Гершуни, Э. А. Костандова, Р. Сперри, других советских и зарубежных авторов.

Но неосознаваемое психическое получает отражение и в искусстве как специфической разновидности познания человека, его внутреннего мира, его взаимодействия с постигаемой и преобразуемой им действительностью. Если результат научного познания адресуется только к сознанию других людей, то произведение искусства наряду с сознанием обращается к под– и сверхсознанию воспринимающего субъекта. Искусство вызывает подсознательные ассоциации у зрителя, мобилизует его подсознательный опыт, формирует наряду с осознаваемым и неосознаваемое отождествление себя с героями художественного произведения.