Мрачная ночь

Очень мягко говоря, я пребывала в некотором замешательстве. Неужели это был Пётр Михайлович? Человек, который днём работал главврачом в психиатрическом госпитале, а ночью помогал красть людей, с которыми потом делают неизвестно что. Я не могла в это поверить.

– «А так ли я хорошо знала доктора? – спросила я себя, – ведь по сути мы знакомы, если, конечно, не считать детство, из которого я почти ничего не помню, всего несколько дней. И что мешало ему совершать такое?»

Но и что щуплого старика могло сподвигнуть на такое, в моей голове не укладывалось. После долгих раздумий я всё же решила позвонить в милицию. Пускай там сами разбираются, он это или просто похожий на него человек. Но тут я вспомнила, что так и не подключила домашний телефон. Поэтому связаться с властями можно было только из клиники.

Всё ещё пребывая в шоке, я, наконец, дособиралась и выдвинулась к месту работы. Погодка на улице значительно ухудшилась (хотя, казалось бы, куда ещё хуже?) и накрапывал мерзкий холодный дождь. Многосантиметровая корка льда, покрывавшая окрестности, начала таять и превращалась в рыхлую массу. Дороги, а вернее направления, по которым следовало двигаться, раскисли и превратились в подобие бездонных илистых рек. Лишь в некоторых местах чудом сохранившаяся гравийка, напоминала островки, в которых тоже можно было изгваздаться, но хотя бы не бояться, что затянет в трясину. Вот вам и рыночная экономика, и демократия, где о простых людях совершенно никто не думал. Честно трудится на заводе, учить детей или лечить стало как-то не модно и даже зазорно, хотя раньше именно рабочие и крестьянские классы составляли гордость и будущее нашей Родины. Было время, когда дети мечтали стать космонавтами, врачами и учёными. А теперь все хотели быть олигархами, моделями и раскручивающимися сейчас семимильными шагами блогерами. Взгляды народа на простейшие вещи в корне изменились, но… В правильном ли направлении?

Мне так же не давала покоя мысль о призраках из моего сна. Невидимые простому человеческому взгляду, они наполняли все улицы и рощицы умирающей станицы, медленно разлагаясь своими бестелесными телами. Я постоянно ощущала на себе их злобные глаза и едва уловимый запах смерти.

Когда я зашла в здание больницы, на входе столкнулась с каким-то молодым человеком. Я остановилась, пытаясь сообразить, кто он и что тут делает. Словно отвечая на мой немой вопрос, мужчина улыбнулся и, достав удостоверение, представился:

– Лейтенант Морозов, Министерство внутренних дел Российской Федерации. Вы сотрудница этой больницы?

– Да, я медсестра.

– Мы разыскиваем вашего главврача, Петра Михайловича. Знаете, где он?

Я покачала головой.

– Когда в последний раз вы его видели?

– Вчера вечером, когда уходила домой.

– Во сколько это было?

– Около восьми.

Я приготовилась к длительному допросу, но молодой человек задал ещё только несколько вопросов и отпустил меня. Обдумывая происходящее, я быстренько переоделась и отправилась выполнять свои обязанности.

Как только я более или менее освободилась, то отправилась посетить Майю, так как боялась, что она из-за серьезной депрессии может наделать глупостей. Но, к моему глубочайшему удивлению, та сидела на стуле у окна (что было само по себе необычно, ибо я её видела только на кровати, откуда она отлучалась исключительно в туалет. Даже еду мы носили ей в постель) и с улыбкой что-то увлеченно строчила ручкой в старенькой, но толстой тетрадке. Я не хотела её отвлекать и, немного постояв и полюбовавшись преобразовавшейся девушкой, решила тихонечко выйти из комнаты. Но Майя самба отложила ручку и, повернувшись, улыбнулась шире, чем обычно:

– Аннушка, Привет!

– Привет, Майя! Я вижу, тебе лучше?

– Намного. Я думала о том, что ты мне вчера сказала. Думала всю ночь. И вспомнила, что в детстве я одно время мечтала стать писательницей. Создавать различных персонажей, образы, невероятные события. Я всегда отчётливо видела разницу между книгами и фильмами. И, если в последних мы, когда нам симпатична какая-то картина, привязываем это к персонажу, актёру или актрисе, то в книге, мы питаем чувства к его мыслям и поступкам. Мы влюбляемся в его душу. И я поняла, что именно этого мне и не хватает. Чтобы кто-то полюбил меня не за мою красоту, не за моё стройное тело, но за поступки и характер. Чтобы кто-то влюбился в мою душу.

Я слушала её очень внимательно. Честно сказать, я не думала, что плоды моих долгих минут одиночества, самокопания и размышлений после смерти семьи, смогут кому-то помочь. Я, конечно, предполагала это, когда разговаривала с ней вчера, но даже не могла себе представить, что мой поступок возымеет столь серьезное действие. Очевидно, я слишком сильно занижала свою самооценку.

– О чём пишешь? – спросила я, когда она замолчала.

Майя улыбнулась:

– Пока секрет, но я обязательно дам тебе почитать, как закончу.

Я разомлела в ответ:

– Договорились.

Мы немного помолчали, смотря друг другу в глаза.