Муж объелся груш

– Во всяком случае, я просто потрясен. Никак не ожидал, что ты окажешься столь страстной женщиной.

– То есть, если на меня смотреть со стороны, во мне нет никакой страсти? – удивилась я. Хотя чего удивляться, если я и сама никогда раньше ее в себе не ощущала. Сегодня просто какой-то день открытых дверей внутрь самой себя.

– Я этого не говорил, – помотал головой он, против воли спускаясь взглядом к моей груди. Кстати, интересно, что он думает о моей груди. Денис всегда говорил, что грудь – это не мое сильное качество. Впрочем, если верить ему, сильных качеств у меня не было вообще. Федор смотрел на мою грудь как кот на сметану. Может, она не так уж плоха. Надо будет подумать на досуге, надо будет провести сравнительный анализ. Или… чем черт не шутит, ладно!

– Скажи, тебе нравится моя грудь? – спросила я у Федора, густо покраснев. Господи, неужели это говорю я? Своими губами! Позор, слышал бы меня папа.

– Мне нравится все, – прохрипел он, притянув меня к себе. Его губы приникли к моим, он обхватил меня и прижал к себе так, что я невольно соскользнула с сиденья и уперлась бедром в какой-то рычаг. Интересно, кстати, как он называется. Нет, я преступно мало знаю о том товаре, что продаю.

– А конкретнее? Только без пустых комплиментов, – попросила я, через силу остановившись. – Что насчет груди? Как она – маленькая или большая? Как ты бы ее оценил по десятибалльной шкале?

– Ты с ума сошла? Что ты со мной делаешь? Хочешь, чтобы я свихнулся и набросился на тебя прямо тут? А ведь ты, между прочим, только что из обморока. Мне страшно тебя даже пальцем тронуть, – взволнованно прошептал он, хватаясь руками за голову.

Я усмехнулась и совершила то, от одной только мысли о чем раньше провалилась бы сквозь землю. Но выпитое вино, а также главным образом годы жизни в ощущении собственной нелепости и ничтожества сделали свое черное дело. Я усмехнулась, глядя на моего растревоженного рыцаря. Возможно ли, что ценность женщины спасенной много выше, чем не спасенной им? Да, это возможно. Похоже на то.

– Это же простой вопрос. И он для меня совсем не праздный, поверь, – я говорила деловито, расстегивая пуговицы блузки. – Вот эта грудь. Что ты о ней скажешь? Мне это нужно знать.

– Я… ты просто невозможна, – как-то глухо пробормотал он, тяжело дыша. – Эта конкретная грудь выше всяких похвал. О боги, застегнись. Или я за себя не отвечаю.

– Ладно, – ухмыльнулась я и застегнулась обратно. Значит, грудь нормальная. Или он врет? Непохоже. Сидит – взлохмаченный, растрепанный, стреляет глазами и явно хочет меня схватить и утащить куда-нибудь на край света. Почему же я раньше никогда не видела таких взглядов? Даже если вспоминать наш с Денисом многотрудный роман, это я больше смотрела на него как на небожителя, спустившегося с Олимпа, чтобы почтить мимолетным вниманием серую и невыразительную жительницу грешной земли. Денис никогда не терял голову. Даже в первую брачную ночь он был деловит, сосредоточен и обстоятелен – но он не был страстным. Он никогда не смотрел на меня такими глазами.

– Скажи, Мария, ты смерти моей хочешь? Ты поедаешь мужиков на ужин? – спросил Федор, вытерев пот со лба.

– Конечно, нет, – улыбнулась я. – Я же худею, ты помнишь? Я на диете.

– Что же дальше? – спросил он, заведя двигатель машины. Я приоткрыла окно и вдохнула холодного, пропитанного запахом дороги воздуха. Радиостанция все переливалась блюзовым перебором, за окном все еще была Москва, хотя по ощущениям мы словно неожиданно попали на космический корабль и улетели на тысячи световых лет. Странно, что это все еще я, а рядом со мной все еще он, человек, который еще несколько часов назад пугал меня невообразимо. А теперь спрашивал, что же дальше.

– Я не знаю. Наверное, мне надо поехать домой.

– Ты завтра не работаешь?

– Я не помню. Кажется, нет. Или работаю? Нет, завтра Сережка, мы с ним договорились, что он меня подменит, а я его на выходных.

– Вы с ним сдружились, – зло отметил Федор, снова напомнив мне Феерабля. Только на этот раз он меня не напугал.

– Он делает для меня тест-драйвы, я для него – отчеты. Нормальный обмен. Товар-деньги-товар. Капитализм.

– Я поставлю вас в разные смены, – пригрозил Федя.

– Не страшно, – усмехнулась я. Он недобро посмотрел на меня и тронул машину с места. Мы добрались до работы минут за десять, так и не сказав друг другу ни слова о том, что случилось сегодня. Особенно о том, что было в машине. Я молчала, потому что почувствовала, что мне нужно время подумать. Хоть пять минут подумать о том, что произошло со мной. С одной стороны, Федор Иванович – я его не знала совершенно. Я не имею в виду его деловые качества или то, какой он руководитель. Речь не о том, как он объявляет выговоры, а о том, как целуется. В своей жизни до этого случая я целовалась только с Денисом, да и то не сразу. И не так. Так, как сегодня, я не целовалась никогда. И мне понравилось, что я могу, оказывается, быть безумной, распущенной, совершать очевидные глупости. Никогда не думала, что я на это способна.