Муж в наказание

— Я ненавижу тебя! Если ты так его любишь, почему не подаришь этой чертовой семейке наследника? — с каждым моим словом лицо Софии становится всё мрачнее. — Тебе же понравилось кувыркаться с ним! Или у тебя получается только ноги раздвигать и изменять своему законному мужу?! Как после всего у тебя получается смотреть безвинными глазами в глаза Назару? Как?

Моментально получаю от неё звонкую пощёчину и заваливаюсь на газон.

— О чём эта девка говорила? — свирепый голос Каплана сотрясает раскалённый воздух.

Все присутствующие застигнуты врасплох, и только меня появление Каплана заставляет злорадно улыбнуться.

19. Утро добрым не бывает

— Что она имела в виду? — вторит Каплан, со скоростью торнадо сократив расстояние между нами. Для своих лет он очень шустрый, но, видимо, только тогда, когда вблизи него запахло жареным. — О чём она, я тебя спрашиваю?! — брызжа слюной, он дёргает Софию за руку.

— Ай! Больно же! — корчится она, строя из себя жертву насилия.

София понимает, что её загнали в угол. Она смотрит на старейшину испуганными глазами, кожа её лица и шеи покрываются красными пятнами, но ей нечего ответить ему.

— Ты ещё не знаешь, что такое настоящая боль! — Каплан замахивается на Софию, та зажмуривается, втягивает голову в шею, но рука Каплана зависает в воздухе в считанных сантиметрах от лица двушки. Эмир удержал её, не позволив ему влепить заслуженную пощёчину Софии.

— Если хочешь поквитаться с ней, то делай это не при свидетелях, — произносит Эмир сквозь зубы, взглядом обводя столпившихся на крыльце родственников и прислуг, — а лучше предоставь это Назару. Он сам разберётся, какого наказания заслуживает его жена и заслуживает ли вообще.

Каплан взбешён. Глаза его стали углями адского пламени. Он находит взглядом Назара, который стоит с обескураженным видом на том же крыльце. В его руку вцепилась мертвой хваткой Мария, она удерживает его, чтобы он не бросился в нашу сторону.

Стоит только догадываться, всё ли услышал Назар, а если услышал, то насколько правильно он всё понял.

Меня это уже не волнует. Я умываю руки. Пусть разбираются без моего участия.

Приподнимаюсь с газона и пока к моей персоне обращено меньше всего внимания, вбегаю на крыльцо, проталкиваюсь сквозь толпу и несусь по ступенькам в свою комнату.

Яростно шарахаю кулаком по двери, пинаю её ногами, когда убеждаюсь, что она заперта. Выдохшись, я без сил, скатываюсь по ней вниз и заваливаюсь на пол.

Не представляю, что мне дальше делать. Как находиться в одном помещение с этим омерзительным человеком… Как уживаться с растущим во мне желанием отомстить ему, когда он уснёт.

С улицы доносятся непрекращающиеся голоса Эмира и Каплана, разбавленные криками Марии и Гюнь. Они разговаривают на повышенных тонах, смысла этого разговора мне не удаётся понять, как бы я ни пыталась. Лишь иногда в этом разговоре я различаю своё имя. Затем их диалог продолжается уже в доме.

Притянув колени к груди, я накрываю уши ладонями. Мне неприятно даже слышать своё имя, произнесённое ими.

Спустя какое-то время голоса сбавляют свою мощь, а потом и вовсе стихают. В доме воцаряется долгожданная тишина и спокойствие, словно кто-то услышал мои молитвы и пустил в дом закись азота, усыпив всех.

Правда, через пару минут становятся слышны мягкие шаги, приближающиеся в мою сторону.

— Ты здесь? А я тебя ищу по всему дому, — как ни в чём не бывало произносит Эмир, присаживаясь возле меня на корточки.

По его виду и не скажешь, что какой-то час назад он был похож на монстра, а никак не на человека, нашедшего свою жёнушку после долгих поисков.

Он спокоен внешне, сдержан, но я убедилась в то, что внешность порой бывает обманчива. Один неверный шаг, одно неправильно сказанное слово могут вывести этого человека из равновесия, превратив его в безжалостное животное, в разъяренного льва.

— Разве для меня есть другое место в этом доме, кроме этой жалкой комнатушки? — едко я проговариваю, посмеиваюсь, глядя ему в глаза с ненавистью.

— Ну что ты? Поднимайся, давай, — тянет он свои руки ко мне, я тотчас отстраняюсь от него, как если бы его руки были языками обжигающего пламени.

— Не трогай меня! Не приближайся больше ко мне никогда! Не смей! — надсаживаю свой голос, но встаю, отхожу от него в сторону, прижавшись к стене. Эмир выставляет руки вперёд, а у самого вид такой, словно его толпой оплевали. — Что? Не о такой жёнушке ты мечтал? Да я вот тоже не мечтала оказаться жертвой насилия, знаешь ли!

— Диана, послушай, — выдыхает он с видом мученика.

— Нет! — отрезаю я, разрубив своей рукой воздух возле себя. — Не хочу ничего больше слышать! Я уже достаточно услышала!

Он сухо кивает, вынимает ключ из кармана брюк. Прокручивает его в замке и толкает от себя дверь, жестом приглашая войти первой.