Мы платим железом

Но по сути Гостомысл прав. Какими бы ни были наши отношения со Жнецом, Зарю он любит. И захочет помочь если не мне, то ей.

Был еще, правда, Ольбард, который нынче – главный варяжский князь. И с ним у меня отношения вполне дружеские.

Но Трувор всё равно подходит больше. И, по совести, я обязан сообщить отцу о случившемся с дочерью. Как бы неприятно мне это ни было.

Решено. Мы идем в Изборец.

– А я тебе луки нашел, – попытался утешить меня Гостомысл. – Пять десятков. Хочешь – в дар возьми. Слыхал, налетчики у тебя весь товар забрали.

– Я куплю твои луки. – Мне от него подачки не нужны. – Но не сейчас. Не до того.

– Понимаю, – кивнул Гостомысл. – Удачи тебе, ярл Ульф! Дать тебе проводников до Изборца?

– Сам дойду, – отказался я. – Но спасибо. Будь здрав, князь!

– И ты, ярл.

Глава 26 Обширные планы князя Водимира

В Изборце я раньше не бывал, но ожидал увидеть именно что-то подобное. Недурная крепость в стратегически правильном месте, посады вокруг, толковая система дозоров, которая обнаружила нас еще на подступах.

Впрочем, мы и не скрывались, однако если бы и скрывались, скорее всего, нас бы всё равно обнаружили. Витмид сумел заметить один-единственный секрет, расположившийся в приозерных камнях. И вряд ли секрет был один.

Меня признали и сопроводили сначала внутрь крепости, а потом на княжеское подворье, которое варяги называли Детинцем.

А я, пока мы ехали, пытался догадаться, от кого Трувор так стережется. Понятно же – не от случайных путников.

Всё было ожидаемо, пока мы с Трувором не встретились и он не поинтересовался: за каким таким хреном к холодцу я сюда явился?

И пришлось мне сообщить ему то, что я намеревался рассказать тет-а-тет в присутствии его гриди, каких-то гражданских и любопытствующих холопов.

Причем в положении «снизу вверх», поскольку сам Трувор стоял на верхней ступени лестницы, а я у ее подножия.

Пока я говорил, Жнец молчал. И судя по тому, как наливалось краской его лицо, постепенно зверел. Тем не менее дослушал он до конца, а потом спрыгнул с лестницы, махнув сразу через десяток ступеней, и приземлился в шаге от меня, что демонстрировало: мой тесть в отличной спортивной форме. Пожалуй, выхвати он на лету меч, вполне мог бы снести мне голову.

Голову он мне не снес, но…

Нет, я ждал, что Трувор не обрадуется моему появлению. А новости, которую я ему принес, – уж точно.

Чего я не ожидал, так это того, что он реально слетит с катушек.

– Ты притащил ее сюда! – рычал Жнец, нависая надо мной и брызжа слюнями в лицо. – Из-за тебя она оказалась у Водимира, и теперь этот сын змеи не попросит, а потребует от меня союза. Или союз, или я никогда не увижу свою дочь! И это всё из-за тебя, наглый волчишка! Ты приволок ее в Ладогу! Ты сбежал, когда должен был быть рядом! Ты…

Минут пять орал. Безостановочно. Я ждал. Долго. Надеялся, выплеснется и успокоится.

Нет, не унимался. Выискивал новые уничижительные эпитеты и обрушивал на меня. Практически не повторяясь.

Наконец мне это надоело.

– Заткнись! – рявкнул я. – И отодвинься. Хватит брызгать слюной. Всего уже заплевал! – Я демонстративно вытер лицо рукавом. – Думаешь, чем громче ты будешь орать, тем скорее мы вытащим Зарю из лап Водимира? И вообще – почему ты орешь на меня? Я оставил ее не в чистом поле и не в лесной избушке. Я оставил ее в Ладоге. А там, напомню, имеется крепость и Гостомысл со своей дружиной. Но он даже не пытался защищать город. Закрылся в крепости и наблюдал, как режут его людей. И как крадут Зарю!

Вот! Вижу, успокаивается понемногу. Плеваться перестал и нависать надо мной тоже.

Что ж он так сорвался? Тем более не наедине, а публично. При своих людях, которые, как я вижу, этим взрывом чувств весьма удивлены.

– Ты сказал: их было две сотни? – процедил Трувор. – Гостомыслу с ними не совладать!

– А мне? – спросил я. – Мне – совладать?

Молчит.

– А скажи мне, Трувор, скажи как князь и защитник: если бы в твой Изборец ворвались враги, ты бы тоже отсиживался за стенами и глядел, как убивают твоих смердов?

– То я, а то – Гостомысл, – буркнул Трувор. – Я варяг, а он ободрит. Сравнил тоже. Пойдем, зятек, горло промочим. В глотке пересохло.

– Еще бы – так орать, – пробормотал я, но Трувор сделал вид, что не услышал. – Людей моих вели разместить, – сказал я погромче. – И пойдем думать, как нам скормить Водимиру его собственные яйца. Но для начала я хочу знать, что он тебе предложил…

Изборск. Месяцем ранее

– Безмерно рад видеть тебя, Трувор Жнец!