Мыши

– …Впрочем, ты сам всё поймешь после того, как увидишь то, что я хочу тебе показать.

"Ладно, посмотрим пока",-решил Мишка.

С одной улицы они вышли на другую, но ни людей ни машин на ней тоже не было.

– Знаешь, Миша, я люблю ходить пешком по этому городу, но долгое время мне этого не удавалось сделать.

– Болел, что ли?-догадался Мишка.

– Нет, не болел… Был занят, скажем так.

– Подумаешь!-сказал Мишка.- Я тоже занят, но на доске каждый день гоняю. Сегодня классно, машин нет, даже человечка – ни одного… кроме нас,-поправился он.

Послышалось легкое жужжание, и над крышами мелькнули опасные черные точки. Мишка громко задышал и дернулся, но спутник удержал его.

– Не надо бояться, Миша. Со мной ничего не бойся.

Он посмотрел на Мишку, а Мишка – на него и пошел дальше, чувствуя, как колотится сердце от предчувствия чего-то необыкновенного и грандиозного. Может быть даже более грандиозного, чем целый день в парке аттракционов с заходом в шатер "Мороженое".

– А куда мы идем?

– Вон, видишь звезды на башнях? Туда мы и идем. Кстати, меня зовут Арнольд Андреевич… впрочем, это для тебя очень сложно. Пусть будет просто – Андреевич.

Мишка понемногу начал понимать, куда делись самолеты, и почему так пусто на улице, по которой они шли, и на которой уж наверное обычно было людно и машинно.

– Ты главный что ли у них?-спросил он.

– А ты хочешь быть главным?

– С чего это?-удивился Мишка.

– Правильно,-одобрил профессор.-"Главный" – куцее наивное понятие, рожденное жалкими человеческими амбициями. Надо быть не главным – надо быть всем.

– Всем – кем?

– Просто: всем.

"Чего он глупости болтает?-подумал Мишка.-В школе, наверное, одни двойки сшибал".

Впереди уже открылись кремлевские зубцы с несколькими башнями.

– Хочешь, зайдем в Кремль?-предложил профессор Мишке.

– А чего я там не видел?-на всякий случай сказал тот.

– Отлично, Миша. Пойдем лучше по территории, не запачканной человеческой нечистоплотностью.

Мишка понял: в Кремле давно не убирали, и потому там очень грязно.

– А ты все-таки скажи, откуда знаешь, как меня зовут?-снова спросил он. Очень его интересовала эта загадка.

Странный дядька засмеялся, будто Мишка сказал что-то смешное.

– Я знаю даже как зовут твою маму: Елизаветой.

– Ну да,-сказал Мишка.-Лизой.

– А папу – Алексеем.

– Да он не папа мне.

– Не папа?

– Ну, вроде,-сказал Мишка.-Может когда-нибудь станет папой.

– А он тебе нравится?

– Ну да…-протянул Мишка.-Ничего так…-и задал вполне законный вопрос:-А ты знаешь, где они?

– Они у меня в гостях.

– И мы к ним идем?

– Нет. Сначала мы пойдем на Красную площадь.

– Зачем, Андреич?

Цаплин улыбнулся, услышав "Андреича". Он даже остановился, правда – всего лишь на секунду, и тут же они пошли дальше, пересекая широкое мощенное камнем пространство, на другом берегу которого за редкими осенними деревьями уже во весь размах высился багровый Кремль.

– Я о тебе думал, Миша. Я знал, что ты есть. И я хотел, чтобы мы с тобой вот так встретились и запросто поговорили.

– Давай поговорим,-согласился Мишка.-А о чем?

– Сейчас ты кое-что увидишь,-продолжал Цаплин, не отвечая на Мишкин вопрос,-и многое поймешь.

Они вышли на Красную площадь. Ничего такого на ней – обещанного супер-пупер необычного – не было. "Сколько еще идти-то, чтобы увидеть, что ты обещал?"-хотел спросить Мишка, но вдруг увидел, присвистнул и невольно прижался к Андреичу. Громадное пространство площади было покрыто слегка шевелящимся ковром. Тысячами… сотнями тысяч мышей. Не видно было ни глаз, ни хвостов – сплошное плюшевое покрывало. Только у тех, что находились совсем близко, можно было различить блестящие бусинки на мордах и, если приглядеться – мелькающие пятнышки носов.

– Ну и фашистов! А они на нас не нападут?

Профессор опять засмеялся – счастливо и загадочно.

– Увидишь.

Когда фигура Цаплина возникла над горизонтом площади, ковер заволновался и превратился в колеблемое ветром озеро. Мишка покрепче прижимал к себе доску и старался не отставать от Андреича. Они прошли мимо каменных трибун и блестящего гранитного бока Мавзолея и стали подниматься по зажатой между стен лестнице. На середине восхождения профессор остановился, чтобы сказать:

– Наступает важный момент для тебя, Миша. Ты должен понять, что поступил сегодня неправильно и постараться искупить свою вину.

Мишка насупился и промолчал.

Преодолев оставшиеся ступени, они очутились на длинной лоджии, как у тетки Софьи, но шире и больше, и Мишка понял, что это то самое место на Мавзолее, которое он видел в телевизоре. Важное место.

Как только они с Адреичем появились на важном месте (точнее, как только появился профессор, поскольку Мишкина голова едва торчала над парапетом), над расстилающейся перед Мавзолеем площадью возник звук – тонкий писк, постепенно растущий и в конце концов перешедший в пронзительную органную ноту.

Профессор поднял руку и некоторое время так стоял, приветствуя бесконечный писк, а Мишка с удивлением обнаружил, что мыши расположились на площади не кучей, как кому хочется, а ровными квадратами, будто нарезанный пирог.