На пути к новой пенитенциарной ролевой парадигме

Приведённые примеры и результаты научных изысканий на тему причин пенитенциарных насильственных преступлений указывают на то, что эти девиации являются результатом конфликта. Но если конфликт объективно вызван принудительным способом изоляции (см. пар. 2.1), то стратегии поведения в нём субъективны и представляют собой выбор самой системы, а точнее – конкретных ролей (т. е. руководства), от которых зависит пенитенциарный процесс в конкретном исправительном учреждении.

Последователи теории вариабельности (изменчивости) У. Шухарта пришли к выводу, что большинство любых происходящих нежелательных событий обусловлены самой системой. Так, по оценкам Д. Джурана, 85 % недостатков вызваны общими причинами и лишь 15 % – специальными. По оценкам Э. Деминга, это процентное соотношение составляет 94:6[108].

Таким образом, вмешательство в имеющуюся вертикальную систему – бесполезно и даже вредоносно, ведь процесс может измениться только «с верхушки». Генри Нив уточняет, что, «поскольку главные источники трудностей и потерь коренятся в устройстве систем, в которых работают люди, а не в самих людях, главная ответственность за улучшения лежит на тех, кто имеет власть над системой, а не на тех, кто страдает от её несовершенства»[109].

Применительно к нашей области исследования можно утверждать о том, что развитие пенитенциарных конфликтов происходит в том случае, если действие системы поддерживает или культивирует разделение осуждённых на противоположные роли:

• в иерархии тюремной субкультуры или др.;

• в зависимости от отношения осуждённых к администрации учреждения.

Данное негативное явление предлагается обозначить термином ролевая сегрегация, или полярно-ролевая сегрегация.

В первом случае ролевая сегрегация является особенностью тюремной субкультуры (разделение на «чёрных», «мужиков», «красных», «отверженных» и пр.). Парадигма конфликта – выделение «особой» группы, которая преобладает над другой и присваивает себе моральное право навязывать свою волю и пренебрежительно относиться к тем, кто не принимает эти условия, видеть в них «врага». И если сотрудники колонии начинают относиться к осуждённым в зависимости от их статуса в тюремной или иной иерархии (чем выше статус, тем уважительнее отношение, и наоборот – чем ниже статус, тем презрительнее отношение), они сами поддерживают дальнейшее развитие конфликта.

Во втором случае сотрудники относятся к осуждённым в зависимости от их отношения к предъявляемым требованиям. При этом администрация по собственному усмотрению распределяет осуждённых на роли – к примеру, в зависимости от критериев оценки их «исправления». Последнее утверждение взято в кавычки, т. к. в прикладном контексте «исправление осуждённых» представляет собой относительное явление, которое никто не может ни подтвердить, ни опровергнуть.

Пожалуй, это один из дискуссионных вопросов пенитенциарной науки и практики, причём в разное время были разные критерии оценки. Например, в советский период использовались такие определения степени исправления, как «встал на путь исправления», «твёрдо встал на путь исправления», «доказал своё исправление» и др.[110], а в новой истории были более приземлённые системы аттестации осуждённых («полностью соответствует критериям поведения», «соответствует критериям поведения» и «не соответствует критериям поведения»[111]), но все они фактически зависят от парадигмы, которой придерживается администрация исправительного учреждения.

В психологическом аспекте как в первом, так и во втором варианте ролевая сегрегация выражается в разделении людей в зависимости от их возможности и желания удовлетворять потребности сотрудников колонии (например, потребность начальника отряда колонии заключается в отсутствии эксцессов в отряде и жалоб на его работу). Это приводит к тому, что тот, кто представляет угрозу или мешает удовлетворению потребностей, представляется врагом.

В зависимости от ролевой сегрегации сотрудники начинают ассоциировать одних осуждённых с «друзьями», «сторонниками», «партнёрами» и т. п., других – с «врагами», «противниками», «агрессорами», «злоумышленниками», «ненавистными» и т. д. Поэтому для одних заключённых администрация расширяет границы дозволенного, а в отношении других – границы запрета. В этом и есть источник злоупотребления властью.

С учётом того, что сотрудник колонии вследствие исполняемой им роли помещён в состояние конфликта, его действия направлены на «разрушение» того, кто определён (или воспринимается) в качестве «врага». И, пожалуй, самая деструктивная парадигма – когда сотрудник в принципе воспринимает всех осуждённых как «врагов».

Если система позволяет (расширяет границы), а внутренний контроль отсутствует, такой человек способен на крайности – он будет действовать так, как позволяет система. И если сама система не предусматривает социального контроля, его поведение может дойти до полного беззакония.