На высоте в милю с вампиром (ЛП)

Куинн сузила на нем глаза. — Кира действительно не делал тебе предложения?

«Нет», — заверил он ее, а затем коротко задумался, прежде чем сказать: «Но мне кажется интересным, что ты отреагировала так ревниво, когда ты не заинтересована в том, чтобы я был твоим спутником жизни».

«Я не говорила, что мне неинтересно. Я сказала, что не готова, — резко заметила она.

Джет какое-то время молча смотрел на нее, обнаружив, что эти слова его раздражают. Куинн могла сказать, что она не была готова, но он услышал «я не хочу тебя», и, честно говоря, на этот раз это задело так же сильно, как и в первый раз. И она имела наглость смотреть на него, когда говорила это, как будто это была его вина. Это тоже задело, и он поймал себя на том, что спрашивает: «Не готова к чему именно, Куинн? Потому что это определенно не похоже на одноразовый секс».

Даже когда он отпустил ее руки и откинулся на свое место, Джет молча спрашивал себя, почему он ведет себя как девочка-подросток с парнем, который не согласен быть постоянным.

Они оба помолчали с минуту, а затем Куинн пробормотал: «У нас не было секса».

«Нет. Не было, — согласился он. — А может быть, и хорошо, что мы будем в доме Силовиков и ничего не сможем сделать. Наверное, будет лучше, если мы оставим это так, пока ты не будешь «готова» к спутнику жизни, — мрачно сказал он, а затем закрыл глаза. — «А теперь я посплю. Разбуди меня, когда мы будем приземляться.

Джет знал, что она смотрит на него. Он чувствовал это. На самом деле он даже чувствовал ее смущение и расстроенность от его слов и понятия не имел, почему он так себя ведет. За исключением того, что он хотел ее так чертовски сильно, что чувствовал это на вкус, и его обжигало то, что она утверждала, что «не была готова» к спутнику жизни, но при каждом удобном случае облепляла его, как мокрая рубашка.

Не то чтобы он тоже был против нее, признал он. Но его неуверенность в том, готов ли он быть спутником жизни, исчезла в какой-то момент после того разговора в лесу. Он хотел ее. Но она также нравилась ему, он уважал ее, хотел защитить и баловать. . особенно после разговора, который он подслушал между ней и Мэри. Он ненавидел то, что она винила себя в том, что не смогла защитить своего сына, и что то, что она закрывалась от мира в течение последних четырех лет после обращения, было просто преступлением. Ему было трудно сопоставить это знание в своем уме с хладнокровной женщиной, которая промчалась через лес с ним на плече, а затем проявила такое мужество в сторожке. Куинн без колебаний встала между ними всеми и русскими женщинами в том подвале, готовая защищать их до смерти. И это действительно могло быть ее смертью, если бы в дверь вошли женщины, а не Люциан Аржено. Телохранители Киры определенно знали, как убить другого бессмертного, и в своем безумии могли свернуть или оторвать ей голову. Если бы это случилось, и помощь не подоспела достаточно быстро, чтобы собрать ее обратно, она бы умерла.

Сама идея сломила его. Куинн была красивой и умной, и он обожал то, как она противостояла Люциану. Одно лишь наблюдение за крошечной пятифутовой Куинн, противостоящей огромному и самому могущественному бессмертному вокруг, заводило его. Ему захотелось сорвать с нее одежду и трахать ее весь день, каждый день, пока не наступит конец света. Это было грубо, но было правдой. Женщина попала ему под кожу. Хуже того, она держала его за яйца. Одно нажатие, и она могла бы поставить его на колени. Черт, подумал он, он уже был там. Но она явно не чувствовала того же.

Джет вздохнул и покачал головой. Он ожидал слишком многого и слишком рано, и он знал это. Он был одержим ею четыре года — думал о ней, фантазировал о ней и прислушивался к любому шепоту новостей о ней — но, насколько ей было известно, они только что встретились. Он должен быть более терпеливым, дать ей место и время, чтобы разобраться с тем, что ей нужно.

Не то чтобы он действительно думал, что есть с чем иметь дело. Он подозревал, что Мэри была права, и Куинн чувствовала себя виноватой из-за того, что не смогла защитить своего сына, и наказывала себя за то, что она считала своей неудачей.

Но что, если наказание себя включает то, что она никогда не будет «готова» к спутнику жизни? Вот что пугало его до чертиков. Его мать наказывала себя за ссору, которая привела к тому, что его отец поступил на флот и умер, большую часть из тридцати одного года жизни Джета, и не собиралась останавливаться. Если поговорка о том, что вы женитесь на женщине, похожей на вашу мать, была правдой, Куинн могла бы наказывать себя так долго или бесконечно и, возможно, никогда не была бы готова к спутнику жизни, при жизни. Что, если это правда? Хотел ли он провести свою жизнь в качестве ее игрушки, таскаясь за ней, как какой-нибудь современный Ренфилд за Дракулой? Он представил, как пускает слюни вслед за ней и сует жуков себе в рот, ожидая, пока она обратит на него внимание, все время надеясь вопреки всему, что когда-нибудь она «будет готова». Этого он хотел?